Вы правы, есть еще одна причина, почему Канцелярия хочет заручиться именно вашей помощью. Вы долго пробыли в Новом Бангоре, мистер Лайвстоун. Двадцать пять лет, если не ошибаюсь.
- Вам бы не мешало время от времени ошибаться, - пробормотал Лэйд, - Тогда, не исключено, вас хотя бы изредка принимали бы за человека.
- Вам приходилось сталкиваться с другими… гостями.
- Заключенными, - холодно возразил Лэйд, - С другими Его жертвами. Не вижу смысла это отрицать. Да, приходилось. Что с того?
- Вы знаете, как они мыслят. Что ощущают, чем обеспокоены, чего боятся. Особенно на первых порах.
Лэйд ощутил, как тяжелеют съеживающиеся внутренности, превращаясь в ком мороженого мяса вперемешку с костяными осколками.
Да, мразь ты этакая, подумал он, представляю. Отлично, надо сказать, представляю.
- Тот человек, с которым вам надо будет договориться, тоже… гость острова. Так же, как и вы, он прибыл в Новый Бангор под влиянием… скорее обстоятельств, чем собственной воли.
Лэйд резко поднялся со своего места. Удивительно, не думал, что хватит силы в ногах. А хватило. Вот бы еще хватило на то, чтоб добраться до двери и выйти наружу. И плевать, если за дверью «Седого нарвала» его будет ждать полсотни чудовищ с оскаленными зубами или Зеленозубая Дженни собственной персоной или…
- Доброй ночи, полковник, - сухо произнес он, - Спасибо за заботу. Это предложение мне неинтересно.
- Вы еще не выслушали его.
- Нет необходимости. Вы хотите свести меня с каким-то беднягой, одним из тех каторжников, которых вам приятнее именовать гостями острова. И я говорю – нет.
- Почему? – с обезоруживающей прямотой спросил полковник Уизерс, не меняя позы.
Позы, столь неудобной для человеческого существа, что у Лэйда возникло жутковатое ощущение, будто под тяжелой траурной тканью его костюма нет ни плоти, ни костей, одна лишь только пропитанная формалином вата, которой гробовщики набивают покойников, чтобы скрыть отсутствующие органы и недостатки фигуры.
- Потому что уже понял, переговорщик какого рода вам нужен, - произнес он, ощущая непомерную тяжесть каждого рожденного его глоткой слова, - И мне омерзительна сама мысль участвовать в подобном представлении да еще и в предложенной мне роли.
Полковник Уизерс нахмурился.
- Мистер Лайвстоун, послушайте…
- Не стану ничего слушать, - отрезал Лэйд, надевая шляпу, - И участвовать в этом тоже не стану, несмотря на все ваши посулы и угрозы. Догадываюсь, отчего вы ко мне обратились. Должно быть, очередной бедолага из числа тех, кого вы лицемерно именуете гостями, настолько нахлебался прелестей Нового Бангора, что решил, что с него довольно и вознамерился вышибить себе мозги. А ваш хозяин еще не наигрался со своей новой игрушкой и страсть как не хочет с ней расставаться. Поэтому ваши великие крысиные мудрецы решили, что старому каторжнику, который давно свыкся с мыслью о своем положении, ничего не стоит поболтать по душам с молодым товарищем и убедить его не предпринимать излишне поспешных поступков. Я ведь прав?
- Мистер Лайвстоун, боюсь, вы все неверно поняли.
- Не буду! – рявкнул Лэйд, потрясая тростью, - Пусть вышибет себе мозги! Слышите? Это милосерднее, чем четверть века медленно сходить с ума, плутая в миражах, сражаясь с собственными кошмарами и ощущать себя кукольным болванчиком в личном театре распроклятого Левиафана! Да, слышите, пусть вышибет! Прямо на ближайшую стену! Я только порадуюсь за него, полковник! Будь у меня хоть толика смелости, я бы сам сделал это еще давным-давно, но…
- Вы не поняли! - потеряв терпение, полковник Уизерс беззвучно оторвался от стойки, мгновенно увеличившись в размерах, и замер неподвижной черной тенью, неподвижной и тяжелой, как тень могильной плиты, - Канцелярия не хочет, чтоб этот человек умирал. Но Канцелярия не хочет так же и того, чтоб он стал жителем Нового Бангора.
- Тогда чего хочет ваша дьявольская Канцелярия? – прорычал, едва сдерживаясь, Лэйд, - Чего хочет ваша крысиная клика?!
Полковник Уизерс сделал глубокий вдох. Едва ли ему требовался воздух, чтобы поддерживать жизнь в своем псевдо-человеческом теле, скорее, он лишь хотел обозначить паузу, подготавливая Лэйда к тому, что должно быть произнесено.
- Канцелярия хочет, чтоб он покинул остров.
***
Вот тут у его ног внезапно и иссякли силы. Нащупав стул, Лэйд медленно опустился на него. Мозги хаотично работали, словно фабричные шестерни Коппертауна, перемалывающие груды тяжелой руды, только работали не в едином цикле, а вразнобой, в разные стороны и беспорядочно.
Еще одна дурацкая крысиная шутка. Насмешка. Издевка, нарочно брошенная ему в лицо. Ему, человеку, отбывшему двадцать пять лет каторжного срока без права обжалования или помилования.
- Идите к черту, полковник, - хрипло произнес Лэйд, уже злясь на себя за эту минутную слабость, помешавшую ему выйти, - Уж мне ли не знать, что Он никогда не выпускает свою добычу!
Полковник Уизерс не стал возражать. Насколько помнил Лэйд, он вообще никогда не спорил. Должно быть, не возникало нужны. Вместо ответа он запустил руку в карман своего похоронного пиджака. Лэйд не знал, что увидит в его бледных пальцах, когда рука вынырнет.
Кинжал? Маленький двуствольный дерринджер? Гарроту?
А может, живого белого кролика?
Рука полковника вынырнула из кармана беззвучно. И так же беззвучно положила на стойку между ним и Лэйдом предмет. Не раздалось ни металлического лязга, ни скрипа, ни прочих звуков, которые обычно издают орудия убийства или массивные предметы. Тот, который он положил на стойку, был совсем невелик, размером с ладонь.
Небольшой прямоугольный кусок бумаги, украшенный двумя или тремя ровными типографскими строками. Какая-то Канцелярская дрянь – ордер, повестка, формуляр… Впрочем, единственная печать – маленький фиолетовый оттиск – выглядела вполне безобидной. По крайней мере, на ней не было ни одного из тех крысиных символов, которые были хорошо знакомы Лэйду еще со времен переполоха, учиненного давным-давно Альфом-Глашатаем.
- Это билет на «Мемфиду», - спокойно произнес полковник Уизерс, разглаживая бумажный лист пальцем на стойке, - Она отходит из гавани в субботу вечером девятого марта. Какой сегодня день?
- Шестое марта, - произнес Лэйд одними губами. Голосовые связки как-то вдруг обмякли, провисли, как бельевые веревки, ему пришлось тратить несоразмерно много воздуха из легких на самые простые и короткие слова, - Среда.
В голове
