тут же поспешил сомкнуть веки вновь: уж больно солнце слепило своими лучами.
— Очухался? — услышал я грубый и насмешливый голос. — Это хорошо. Я уж думал сдохнешь раньше времени.
Я вновь начал потихоньку приподнимать веки, чтобы разглядеть врага и оценить обстановку. Преодолев боль, с которой свет давил на глаза, я всё-таки разомкнул веки. Огляделся. Вокруг среди тел убитых ходили люди. Они были одеты в серые одеяния, поэтому невозможно было определить, к какому клану они принадлежат. Возможно, это беглые рабы, превратившиеся в наёмников. А может и представители клана Обэк, просто сняли свои зелёные хатыли.
— Щенок очухался, — сказал кто-то.
— Отлично! — отозвался знакомый голос.
Ко мне подошёл какой-то человек и пихнул в плечо. Я поднял глаза.
Передо мной стоял, улыбаясь, Омис, глава клана Обэк, дядя несчастного Мака, погибшего в эту ночь.
Омис наклонился и плюнул мне в лицо.
— Что с моим отцом? — прохрипел я.
Мерзавец рассмеялся и крикнул:
— Эй! Покажите ему, что стало с достопочтенным Азарком Марэком!
Двое неспешным шагом подошли ко мне. Один из них держал большой мешок. Когда он перевернул этот мешок, к моему ужасу из него на землю выпали отрубленные головы. Я узнал искажённое болью и застывшее лицо отца. Стон вырвался из моей груди. Бессильная злоба закипела в груди, словно огонь возжелал вырваться наружу.
— Теперь с кланом Марэк наконец покончено, — хохотнул Омис.
— Почему вы не убили меня? — давясь от ярости и горя, процедил я.
— А для тебя, дорогой Хизар, у нас уготовано кое-что поинтересней, — услышал я ответ. — Тебя мы принесём в жертву Степи. Здесь недалеко заканчивается защитный купол. Мы пересечём Границу Безопасности и отправимся на Гору Подношения. Там ты примешь смерть.
— Сейчас нельзя… — выдавил я, — нельзя кормить Степь во время Харун-Даха…
— Хм, так сегодня последний день праздника. Мы прикуём тебя к столбам, а когда сядет солнце, праздник уже закончится. Степное лихо выйдет из недр земных и пожрёт тебя огнём.
— Зачем тебе это? — прошептал я.
— Это приказ великих ханов, — ухмыльнулся Омис, — они оценили твою дерзость и посчитали, что таким, как ты и твои родственнички не место в рядах их подчинённых. Мало ли, народ ещё взбаламутите своими бредовыми идеями. Объединения они захотели! Сам подумай, что станет с властью великих ханов, если народ объединится в одно целое? Если ахары захотят избрать себе одного правителя? Нет уж, пусть всё остаётся по-старому. А Степь…она проголодалась. Если её не накормить, то она удвоит свой натиск, и тогда магам трудно будет поддерживать защитный купол.
Омис отошёл от меня, предварительно пнув ногой в живот. Я скривился, дёрнул связанными за спиной отёкшими руками. Но что я мог поделать? Мне оставалось только готовиться к смерти, к самой страшной смерти, которая только может быть.
Глава з. Жертвоприношение
Безжалостная Степь… Днём летнее солнце поражает своими лучами не готовых к такому испытанию путников. Но ночью здесь выжить практически не возможно. Степное лихо может принимать различные обличья: то это поднимающийся из недр земли огонь, то чудовищные ящеры цэрэги, то кровожадные тушканы… ликов у смерти здесь много. Но хуже всего то, что Степь не удовлетворяется теми просторами, коими владеет. Ей надо ещё земель! Поэтому степное лихо непрестанно пытается прорваться к людям. О! Сколько было бы жертв, если бы это случилось! Хорошо, что ахары не так беспомощны перед лицом опасности. От предкам нам достались тайные знания. Конечно, простому народу они не доступны и ими владеют лишь единицы. Мы зовём их магами. В каждом роду, в каждом клане может родиться подобный человек. Старейшины, те, кто обучают магов, раз в год выбирают себе учеников из числа юношей, достигших совершеннолетия. Самое главное условие — человек должен по доброй воле выбрать это служение. И это весьма важно, ведь маги долго не живут. Их жизненная энергия иссякает за несколько лет, и они умирают. Но зато как они живут! Дни их протекают в роскошном Круглом доме, где они тешат свою плоть различными увеселениями. Великие ханы исполняют любой их каприз, ведь только эти люди способны каждую ночь создавать над городами и деревнями защитный купол, через который не может проникнуть степное лихо.
К тому же члены семьи мага получают большое жалование, ведь и они жертвуют своим родственником, отдавая его на служение народу. Они знают, что маг проживёт не долго на этой земле. День, когда его душа отправляется в неземное путешествие, наступает довольно быстро.
К сожалению, и этой жертвы не достаточно. Великие ханы однажды предложили кормить Степь, чтобы она не так свирепствовала от голода. Теперь ахары еженедельно приносят жертву степному лиху. Границу, где ночью проходят края купола, мы называем Границей Безопасности. Те земли, что за ней, опасны даже днём, ведь в степи случаются внезапные песчаные бури. К тому же по неосторожности можно свалиться в один из кратеров, на дне которого несчастного ждёт ужасная смерть от клыков и когтей цэрэга.
Уже много лет у нас приносят жертву Степи. Для этого люди рискуют пересечь Границу Безопасности и углубиться во враждебную территорию. Правда пройти надо совсем чуть-чуть, чтобы попасть в место, называемое Жертвенником. Процессия людей приводит туда раба или провинившегося слугу, или преступника, приговорённого к смерти. Но, поверьте, такому человеку было бы лучше, если бы его повесили на центральной площади. Страдальца кладут на живот, а руки и ноги приковывают к четырём столбам. Так как Жертвенник находится недалеко от границы ночного купола, особо кровожадные люди могут при желании наблюдать за смертью приговорённого. Для этого надо при наступлении темноты подойти к Границе Безопасности. Купол прозрачный и потому всё, что происходит за ним, прекрасно видно, а главное слышно.
Мой отец наблюдал однажды за смертью убийцы моей матери. Это был представитель клана Обэк. Такой же мерзавец, что и хан Омис Обэк, предводитель этого сброда презренных шакалов. Отец потом рассказывал, что смерть врага была поистине ужасной. Его рвали на части ночные монстры, а предсмертные крики негодяя ещё долго звучали в ушах моего родителя. Теперь же смерть от степного лиха предстояло принять и мне.
Меня тащили в сторону Границы Безопасности. Ноги мои еле двигались, и поэтому два человека придерживали меня под руки. Запястья ныли от боли, причиняемой верёвками, но эта боль была слабой по сравнению с болью головной. По шее за воротник стекала тонкой струйкой чуть липкая жидкость, а мой некогда синий хатыль теперь был весь в бурых пятнах. Должно быть, подонки пробили мне голову.
— Эй, Омис! Как бы он
