class="title2">
«Пустынные речные берега…»
Пустынные речные берега.
В прохладной мгле ухабины и кочки.
Еще в лесу не все сошли снега,
А на деревьях набухают почки.
Вдали мелькнул последний солнца луч,
И умерли пугающие тени.
И в неподвижном сумерке ни туч,
Ни вздоха ветерка, ни птичьих пений.
Такая тишь и благодать кругом!
Мерцают звезды на небе пологом.
Еще раз убеждаешь себя в том,
Что этот мир для счастья создан Богом.
И он во мне вовеки не умрет.
И не могу я наглядеться вволю,
Как месяц чуть качается, плывет
По небу, словно лодочка по морю.
А утром на работу выхожу,
Заря горит в полнеба, как жар-птица.
На это чудо только погляжу –
Рука невольно тянется креститься.
И если загорланят петухи
Или над полем птицы закружатся,
Я тороплюсь записывать стихи,
Пока они на душу мне ложатся.
«Любишь? Люби…»
Любишь? Люби. Только снова
Я повторяю, что пью.
Если полюбишь другого,
Морду тебе разобью.
Мне наплевать, что я сельский,
Ты же из города. Что ж!
Что же ты в пункт милицейский,
Слезы глотая, идешь?
Это всего лишь цветочки.
Я говорю от души.
Сказано. Сделано. Точка.
Там хоть в Верховный пиши.
И не ругай меня, кроха,
Что я невежда и груб.
Может, воспитан я плохо,
Но уж зато однолюб.
«На дворе январь…»
На дворе январь. Морозом
Все сковало утром ранним.
Даже месяц в небе звездном
Изогнулся в рог бараний.
В инее дома-палаты.
И в такой мороз жестокий
Все торопятся куда-то,
Раскраснелись нос и щеки.
Где вода была — там лед.
От дыханья пар идет.
В небе зорька увядает.
На узорах в окнах синих
Скоро солнце засверкает
И засеребрится иней.
С удивленьем смотрят ели,
Устремив вершины ввысь.
Небеса заледенели,
Но кипит земная жизнь.
«Давно ли утихли метели…»
Давно ли утихли метели
И ели встряхнулись от сна?
А нынче грачи прилетели,
Вовсю верховодит весна.
И вижу я, как под оконцем
Из лужи воробушек пьет.
А парень, сощурясь от солнца,
В совхоз на работу идет.
Лелея надежды живые,
С любовью глядит его мать,
Как парень сегодня впервые
На тракторе выйдет пахать.
Грачи устремятся вдогонку
Кудрявой его борозде.
Под вечер заедет на кромку,
Своей улыбаясь звезде.
Май
Под высокой радугой-дугою
Мчится май, бутонами звеня.
О весна, цветенье дорогое,
Подожди, не покидай меня.
Дай мне вешней свежестью упиться,
Соловья послушать поутру.
Посмотреть в саду, как будут виться
Лепестки черемух на ветру.
На рассвете дай к груди планеты
Безмятежно голову склонить
И с цветов росинки-самоцветы
Собирать ладонями и пить.
Пусть пропахнут губы мои мятой.
Дай, весна, мне ту живую нить,
Чтобы полюбившую когда-то
Я не смог вовеки разлюбить.
А в душе тревога и усталость.
Где она теперь, былая страсть.
Только бы врагам моим на радость
Не споткнуться мне и не упасть.
Целиной неезженою бойко,
С жаждою мгновенья торопя,
Жизнь моя, как взмыленная тройка,
Мчится вихрем, бешено храпя.
Заря
Нет ни удержу ей, ни уема!
Абрикосовым соком горя,
Разлилась по всему окоему
Без конца и без края заря.
Я ее никогда не забуду.
Золотую ее красу.
Мне, как ярому жизнелюбу,
Так и хочется выпить всю.
Березка
На берегу, среди цветов неброских,
Где в ряд стоят дубки-холостяки,
Стоит она, капризница-березка,
Собой любуясь в зеркале реки.
Присмотришься — совсем еще ребенок,
Игривая, беспечная, и ей
Дыханьем теплым ветер, как гребенкой,
Причесывает шелк густых кудрей.
А в поздний час, когда крылом жар-птицы
Взмахнет закат, украсив небосвод,
Кругом все спит, лишь ей одной не спится –
Она грустит и все чего-то ждет.
Рябина
В саду от дома недалеко,
Где от цветов в глазах рябит,
Всегда скромна и одинока,
Рябина тонкая стоит.
И вот однажды, что с ней стало:
Когда уж выпали снега,
Внезапно на нее напала
Шальная, пьяная пурга.
Ее ломали злые вихри,
Трясли, как дикое зверье.
А поутру, когда все стихло,
Больную бросили ее.
Заря зажгла свои рубины,
Но век забыть я не смогу,
Как у измученной рябины
Краснели пятна на снегу.
«За голубой оградой…»
За голубой оградой
В кустах притих и лег
Сиреневой прохладой
Весенний ветерок.
Запахла сладкой брагой
Зеленая трава.
Вступает твердым шагом
Весна в свои права.
И солнышком румяным
Украшен яблонь цвет.
И я, от счастья пьяный,
Пью утренний рассвет.
«По цветам, травинкам…»
По цветам, травинкам,
По лесным тропинкам
Ходит каждый вечер
На гулянье ветер.
Молодо резвится,
Вьется возле ели.
Видно, он влюбиться
Смог на самом деле.
Он давно с ней ладит –
Что ему забота!
То ее погладит,
То шепнёт ей что-то.
То играть возьмется,
Балагур, в горелки…
И краснеет солнце
За его проделки.
Девичий сказ
Как-то в рощу раз я весенним днем
Погулять пошла одинешенька.
Словно маленькой, наказала мать,
Чтоб не сбилась я с путь-дороженьки.
Чтоб не сбилась я, не пропала бы,
Не осталась там на ночь темную.
Только, помнится, засмеялась я
В ответ матери: «Что ты, милый свет,
Что ты, матушка, — говорила я, –
Я уж взрослая, мне семнадцать лет».
Долго по лесу я цветы рвала.
Соловей все пел, а я слушала.
Шла и слушала я соловушку,
И забыла я совет матушки.
Вдруг опомнилась. «Где я, Боже мой!» –
Вслух воскликнула в огорчении.
Охватил испуг. Затуманилась.
Только что это — не виденье ли?
Как во сне-раю, очи-жгучий свет,
Предо мной вдруг встал добрый молодец.
И сказал он мне, соловьем пропел:
«Зря печалишься, не заблудишься».
Улыбался сам и смотрел в глаза,
Головой тряхнул кучерявою.
Тут пропал испуг, оживилась я.
Сердце билось же пуще прежнего.
Голос — чист ручей… Помню, стала я
От его речей полупьяная.
Горячей огня — взор-симпатия,
И привлек меня он в объятия.
Наши мед-уста тут слились вконец
В жарком пламене молодых сердец.
Вплоть до вечера мы гуляли с ним,
Был свидетелем зелен лес один.
Был свидетелем зелен лес один
Да притихший вдруг мой соловушка.
Не простившись с ним, я пошла домой
Без цветов в руках, с камнем на сердце.
