мест. Я — больше ради приличия, а дядя — с настоящим азартом, приводя все новые аргументы в пользу своей точки зрения, отличающейся от официальной.
Рассматривать монеты оказалось увлекательным занятием. Они отличались цветовым разнообразием (даже удивительно, что покрытие не уничтожилось за столько лет нахождения в агрессивной среде) и надписями на аверсе и реверсе, среди которых встречались цифры, узнаваемые, хотя и видоизменившиеся к нынешнему времени, и буквы, часть которых мне была неизвестна. Были монеты и похожие на современные нам обычные металлические без покрытий, но их дядя ставил в отдельный ряд и уверял, что как раз они — настоящие монеты, а все, которые цветные, к монетам не имеют отношения и использовались для чего-то другого.
— К сожалению, никаких письменных источников до нашего времени не дожило, — со вздохом закончил лекцию дядя. — Бумага давно разложилась, а если и остались какие-то записи на носителях типа нынешних электронных, то мы их не можем прочитать. И потому, что не можем определить эти носители, и потому, что нет устройства для их прочтения. И это грустно.
Глава 3
В Оборинск приехали мы ближе к обеду, дождались, пока сгрузят машину и поехали. Нет, не на место, где планировались раскопки, а в ресторан, потому что дядя Олег сказал, что на голодный желудок никуда не поедет, а готовить обед на природе — занятие совершенно бессмысленное, на которое уйдет времени гораздо больше, чем на еду в приличном месте.
По дороге я осматривался с интересом — из нашего княжества мне выезжать пока не доводилось, поэтому хотелось найти хоть какие-то отличия. Но их не было. И я сейчас даже не про язык — понятно, что он был такой же. Но и вывески встречались тех же корпораций, что у нас. Официально, конечно, мы были единым государством, возглавляемым Императором при поддержке Княжеского Совета, а неофициально приграничные стычки были довольно часты. Любили князья проверять друг друга на предмет, не готов ли противник немного прогнуться и уступить что-то ценное. С князей брали пример бояре, которые временами использовали все средства, чтобы захватить чужое, уничтожив при этом владельцев в ноль. На этом фоне мелкие стычки Родов казались несерьезными драками новорожденных котят.
В ресторане дядя созвонился с заказчиком, и тот приехал, когда мы еще обедали.
— Я хочу, чтобы вы вели разбор под запись, — заявил тот, не успев поздороваться и присесть за наш столик. — Чтобы ни у кого не было сомнений.
Требование было оскорбительным, но дядя даже не изменился в лице.
— Вы можете поехать с нами, — предложил он. — Чтобы у вас никаких сомнений не было, а то, мало ли, мы присвоим что-нибудь.
— Нет, увольте, — поморщился заказчик. — Не хочу рисковать. Записи с камеры меня вполне удовлетворят если вы будете ее постоянно носить при себе. — Он вытащил упомянутое устройство, включил, активировав отпечатком пальца, и произнес: — Подтверждаю, что в качестве оплаты господин Вьюгин может взять предметы на оговоренную сумму. Предметы, ценность которых не может быть определена по каталогу, в оплату не войдут ни в каком случае. Или же господин Вьюгин может получить оплату деньгами, но сейчас, до выезда на место.
— Предметами, разумеется, — недовольно ответил дядя.
Место, на которое его вызвали, могло оказаться пустышкой, и тогда дядя ничего не получил бы, но древние артефакты были для моего родственника куда ценнее любых денег. Потому что с того, что держишь в руках, можно добыть дополнительную информацию. Да и сумма, на которую можно было набрать артефакты, была в два раза больше, чем та, которая выплачивалась без такой возможности. Стоимость артефактов определялась по той, что была выставлена гильдией археологов. Конкретный артефакт мог продаваться по цене как выше, так и ниже, но для расчета с оценщиком использовалась именно средняя стоимость, указанная на сайте гильдии.
— Также обещаю пригласить на дальнейшие раскопки господина Вьюгина, если он сочтет это целесообразным.
На этом заказчик попрощался и ушел, оставив включенную камеру нам. Выключить ее теперь мог только он сам, а проработает она неделю, не меньше. И все это для того, чтобы заказчик был уверен, что его не обворуют. На мой взгляд, за такое нужно было бить сразу по наглой роже и отказываться от всех предварительных договоренностей. Но то ли такое считалось нормой, то ли мой родственник был не столь богат, чтобы послать хама, но дядя сделал вид, что ничего не случилось, лишь сказал:
— Илья, семейные вопросы не обсуждаем.
Я кивнул, поскольку ничего обсуждать и не собирался. Остаток обеда прошел в полном молчании. Но был он не такой уж и длинный — буквально через полчаса мы уже выезжали с ресторанной парковки. Ориентировались мы по карте заказчика, поэтому уже вскоре съехали с трассы и попрыгали на колдобинах сначала грунтовки, а потом и вовсе бездорожья. Подпрыгнув в очередной раз на сиденье, я не удержался:
— Как кому-то вообще удалось что-то здесь найти?
— Грибники, — коротко ответил дядя и клацнул челюстью на очередной кочке.
Так-то ход у внедорожника был мягким, но иногда амортизаторам не удавалось компенсировать слишком резкие перепады высот на том направлении, в котором мы двигались. Хорошо хоть, что, судя по точке на выданной карте, к цели мы были уже близки. А вскоре она обозначилась огороженной территорией. Даже не огороженной, а обозначенной штырями с предупреждающими табличками. На тех, что были прямо передо мной, значилось: «Магическая опасность» и «Собственность рода Волковых».
До этой минуты фамилии заказчика я не знал, а тут прочитал — и невольно заулыбался, потому что заказчик на волка не тянул, напоминал пугливого грызуна, который ото всего шарахался. Датчиков и камер вокруг хватало, даже непонятно, зачем дяде всучили еще одну, персональную: имеющиеся просвечивали территорию со всех сторон. Но дядя в точности выполнял условия и носил выданную заказчиком камеру постоянно.
Посреди огороженного участка был небольшой бугор, разворошенный любопытствующими, побывавшими тут раньше нас. Дядя к этому месту даже не приблизился, потому что раскопки раскопками, а безопасность нужно обеспечивать в первую очередь.
Дальше мы таскали громоздкие приспособления, расставляя их в
