вдохновения.
— Спасибо. — китаец облегчённо улыбнулся и повернулся ко мне. — Маленькая госпожа, не расскажете нам, где вы увидели что-то, что сподвигло вас на создание этого изображения?
— Нет! — проглотив последний кусок бутерброда, выпалил я. Ещё, что ли, чашку чая заказать?
Мой ответ, судя по всему, смутил не только китайцев, но и Таню — она с удивлением посмотрела на меня.
— Кхм… Могу я узнать, почему же так? — китаец и трое сопровождающих начали нервничать, правда, практически не показывая этого. Но я слышал их сердца, да и электрическая активность в их теле стала более хаотичной.
— А почему я должна вам что-то рассказывать за просто так? — удивлённо посмотрел на китайца.
— Лиза! — голос Тани был полон упрёка. Видимо, она считала, что таким образом я отталкиваю китайцев, и те больше не будут покупать мои будущие рисунки. А без этого все потуги Леровских обернутся пшиком.
— Что — Лиза⁈ — я надулся и сложил руки в замок.
— Ты вымогаешь у наших гостей⁈
— А если и вымогаю — то что? Таня! Я не знаю, как это выглядит с твоей стороны, но с моей — это тюрьма! Всё время я или в школе, или на чердаке. Чердак-школа, школа-чердак! Всё, больше меня никуда не пускают! А если и пустят, то денег купить хотя бы мороженое у меня нет! Ведь та маленькая пенсия, что шла мне на карточку, теперь идёт тебе, как моей опекунше! И ты ещё спрашиваешь, почему я не бегу всем своим делиться с другими бесплатно⁈
— Если хочешь мороженого — просто скажи! Тебе купят!
— А я сама хочу его купить! Хочу после школы прогуляться по парку, пообщаться с людьми, на мальчиков посмотреть и с ними поболтать. А этот шофёр ваш на меня смотрит, как голодный бульдог на отбивную, и никуда не пускает! — я ещё и ноги сложил крестиком, чтоб окончательно показать своё настроение.
— Я… поговорю с родителями. — смутившись моими словами, пробормотала моя опекунша.
— Мы поняли вашу ситуацию, Елизавета. — улыбнулся китаец, до того молчавший. — И готовы, конечно же, заплатить за ваш рассказ.
— Отлично! — я мило улыбнулся и расплёл конечности. — Правда, тут одна загвоздка…
— Какая же? — китаец всё ещё улыбался, но внутри явно думал, как бы меня прибить.
— Дело в том, что не далее, как сегодня, когда я выходила из школы, меня перехватили ваши конкуренты из Империи Цинь…
— И что же эти лгуны от вас хотели? — китаец поджал губы, а тройка за ним стали шептаться, но так тихо, что даже я не расслышал.
— Да то же, что и вы. И они уже пообещали мне выплатить три миллиона рублей за неё.
— Сколько⁈ — Таня выпучила глаза, впившись в меня взглядом.
— Три миллиона! Не веришь — спроси у моего водителя, он всё видел. — я пожал плечами, мол, верь мне, мои честные глаза не могут врать.
— Мы вам заплатим четыре! — решительно заявил Хэ.
— Ох, господин Хэ, разве моё слово стоит всего миллион? — я грустно посмотрел на китайца. — Вот если бы шесть миллионов… Тогда, так и быть, я смогу поступиться своими принципами!
Китайцы повернулись друг к дружке и стали громко шептаться на китайском. «Она слишком жадная!», «Лучше её похитить и выпытать всё, что она знает!», «Если бы её совесть можно было вынуть наружу, то для того, чтоб её увидеть, понадобился бы мощный микроскоп!».
— Госпожа Елизавета, мы можем удовлетворить эту вашу просьбу. — повернулся ко мне Хэ. — Если вы в ответ всё честно расскажете!
— Клянусь! Чтоб мне никогда девственность не потерять, если совру! — поднял я руку.
— Лиза! — укоризненно покачала головой Таня.
— Кстати, вот номер моей карточки. — я достал свою карту и положил на стол, а рядом положил телефон, чтоб на него пришло сообщение о зачислении денег. Повернулся к служанке. — А можете принести мне карандаш? Или ручку!
— Сейчас. — та убежала.
— Минуточку. — Хэ достал свой телефон и стал с кем-то переписываться. Его товарищи сидели с лицами, полными сдержанного презрения, явно намекая, что они обо мне думают. — Пара минут, и деньги будут зачислены на ваш счёт.
— Прекрасно. — я улыбнулся. — Кстати, а можете рассказать, зачем вам эти знания на самом деле?
— Но я же…
— Рассказали про важность для китайского народа? — я поморщился. — Простите, но это какая-то дичь, в которую поверит только ребёнок. Сложно быть с вами честной, когда вы со мной не совсем честны…
— Я уязвлён вашим недоверием! — скорчил обиженную мину китаец. — Но всё так, как я и сказал!
— Хорошо. — я кивнул, не желая спорить.
Служанка принесла мне карандаш. Поблагодарив, взял салфетку и стал на ней рисовать, заслоняясь рукой от китайцев. Это был набросок другого распространённого рисунка на Континенте Небесного Ветра. Сверху — дракон, пытающийся схватить карпа, снизу — этот карп, только большой и с явными чертами дракона, гонится за маленьким драконом с явными чертами карпа. Это должно символизировать то, что всё меняется, и тот, кто сегодня слаб, завтра сможет стать сильным. Но всегда может найтись кто-то ещё более сильный!
Я хотел, чтоб китаец увидел его, потому что слишком уж подозрительно это желание его узнать истоки моего творчества. Возможно, в этот мир уже приходил кто-то с Континента Небесного Ветра? Не удивительно было бы, если бы этот практик оставил после себя наследие в виде принятых на Континенте знаков. Тогда понятен интерес китайцев — они увидели то, что должно быть для них сакральным, и теперь хотят узнать всё. Вдруг я видел какой-то артефакт с этими рисунками, что тут оставил этот пришелец, и они могут его найти по моим подсказкам? Или ещё что подобное, не знаю, к какому они там выводу пришли. Но это самое адекватное объяснение тому, что оба Китая так взбудоражились одним рисунком.
— О, отлично! — телефон тренькнул смской о зачислении средств.
— Мы выполнили свою часть сделки, маленькая госпожа. Теперь ваша очередь.
— Конечно. — я улыбнулся и кивнул. — Так вот. Знаете, моя мать — алкоголичка. И у неё много странных подруг… Одной из них была проститутка! Вернее, проституток-то в подругах у неё не одна, но
