Книга Соловей и халва - Роман Рязанов

– А собираться никуда и не нужно! – раздался вдруг знакомый мне голос с иностранным акцентом. Я обернулся и увидел на пороге нашей комнаты самого китайского посланника господина Чжана.

– Как вы оказались здесь, почтенный! – изумился Рахматулло. – Не опасно ли такому важному человеку как вы бродить одному по бухарским улочкам?

– Опасно?! – словно отмахнулся от его слов китайский посланник. – Самое опасное, что могло случиться в нашей миссии, уже случилось! – посетовал он. – Один из моих ближайших сотрудников теперь обвиняется убийстве и не сегодня, так завтра должен взойти на плаху! – А нашёл я вас очень просто, – начал объяснять господин Чжан. – Когда уважаемые купцы, назвали мне ваше имя, я не удержался и пошёл следом за своими ходатаями. Я прождал результатов вашей беседы у ворот дома, и в то время, как увидел выходившего Мустафа-агу, кивнувшего мне, что вы согласны, я понял, что не могу больше ждать…. Ваш садовник проводил меня в ваши покои, – немного виновато закончил он.

– Я вижу, достопочтимый, – заключил Рахматулло. – Вы весьма обеспокоены судьбой вашего переводчика. – Мустафа-ага сообщил мне, будто Ли Ши приходится вам родственником.

– Да, то есть… не совсем, – судорожно кивнул в ответ господин Чжан. – Я всё сейчас расскажу… А самое ужасное, что у Ли действительно была причина желать смерти этому вашему поэту Бухари, – не смог сдержать брезгливости в голосе китайский посланник.

– Была причина желать смерти, – задумчиво проронил мой господин, поглаживая бороду. – А вот это существенно меняет дело.

– Пожалуйста, выслушайте меня и не перебивайте, – только и промолвил китайский посланник, прежде чем приступить к рассказу:

– Эти печальные события берут своё начало много лет назад, в те времена, когда нами правил император Хунъу которого в молодости до того, как он взошёл на трон, звали Чжу-Юань-чжан. Я знаю, вам уже встречалось это имя. Будущий владыка Срединного государства родился в бедной семье, в те смутные времена над нами властвовали монголы, обиравшие простых людей и нимало не заботившиеся о народе. Неудивительно, что родные будущего нашего владыки умерли с голоду, а сам он, чтобы хоть как-то прокормиться, сделался послушником в буддистском монастыре… это вроде ханаки18 у ваших дервишей, – пояснил господин Чжан. – Но голод и смута со временем вынудили монахов покинуть свои кельи и пойти скитаться по стране в поисках горсти риса. Не стал исключением и будущий император Хунъу. Бродил он по Срединному государству, выклянчивая у богачей подаяние, а те лишь насмехались над его бритой головой монаха!

Мы внимательно слушали рассказ господина Чжана. Вот, оказывается, почему наш светлый хан в гневе назвал нынешнего китайского императора «внуком простолюдина и побирушки» …

– И что ж было дальше? – не удержался я, очарованный судьбой человека, из нищего превратившегося во владыку могущественной державы.

– Дальше? – переспросил китайский посланник – А дальше Чжу-Юань-чжан сделался предводителем одного из повстанческих отрядов, сражавшихся против монголов во имя грядущего Князя справедливости, Мин-вана, победил разрозненных соперников, и, наконец, был провозглашён императором, став родоначальником новой династии – династии Великая Мин, к которой и перешёл мандат Неба на управление Срединным государством, в то время, как наша могучая армия вышвырнула остатки варваров вон!

– Какие только чудеса не случаются по воле Аллаха, – промолвил купец Рахматулло, не слишком, впрочем, впечатлённый этой историей. – Не припомню, чтобы в мире ислама нищий дервиш сделался шахом, хотя, по совести говоря, иные из дервишей добились большей власти и почёта, нежели владыки на тронах…Ну, да к чему все эти длинные предисловия, почтенный господин Чжан? – пытливо взглянул он на китайского посланника.

– А сделавшись государем, обладающим неограниченной властью, – продолжил тот, – бывший послушник Чжу возненавидел всех, кто помнил его монахом, живущим подаянием! Более того, любой, кто осмеливался хотя бы нечаянно напомнить государю о его прошлом, становился жертвой его безудержного гнева и платил своей жизнью и жизнью своих родных за совершённую им оплошность!

В те времена начальником одного из уездов служил некий чиновник Ли Ян, и был он дедом нашего переводчика Ли. И надо было такому случиться, что уже в последний год эры правления императора Хунъу довелось ему писать благодарственный адрес по случаю годовщины восшествия бывшего послушника Чжу на престол. И он написал, уже точно не помню, как, – чуть замялся господин Чжан, – но в поздравлении чиновника Ли Яна были слова: «Да воссияет святость императорской фамилии над голубыми вратами неба»!

– Ну, что ж, он прекрасно похвалил своего государя, – проговорил вполголоса я. – Не понимаю…

– Да, для вас это звучит странно! – горько усмехнулся посланник Чжан. – В нашем языке очень много похожих слов, которые произносятся и пишутся почти одинаково. Слово «святость» созвучно слову, которым у нас называют буддистских монахов. А «голубыми вратами» у нас именуют буддистский храм. Государь Хунъу прочёл поздравление начальника уезда Ли Яна и, как мне передавали, вскричал в ярости: «Как он смеет попрекать меня, тем, что давно минуло!» К несчастью для Ли Яна и его семьи император проснулся в тот день в дурном настроении, а тут ещё один из его придворных лизоблюдов шепнул ему, мол, чиновник Ли – дальний родственник когда-то правившей Поднебесной династии Тан! Услышав об этом, наш Жёлтый владыка ещё сильнее разъярился и распорядился немедленно казнить начальника уезда Ли и всю его семью…

– И что было потом? – нетерпеливо спросил я.

–Потом? – словно нехотя переспросил господин Чжан. – Потом, начальник уезда Ли был схвачен и повешен в бамбуковой клетке… вы знаете что это такое? Так вот человека ставят в узкую клетку из бамбука, голова его оказывается зажата между сужающимися бамбуковыми прутьями, а потом черепицу, на которой этот человек стоит, убирают одну за другой, одну за другой…

Впрочем, сын чиновника Ли очень быстро, благодаря верному слуге, услышал об аресте и казни отца, и решил, не мешкая бежать из страны, взяв с собой жену и маленького ребёнка. Он договорился с одним арабом, вашим единоверцем, что тот возьмёт его с собой в караван, и они пересекут границу вместе с мусульманскими купцами. Но ещё один из ваших единоверцев, бывших в том караване, услышав об этом, добровольно явился в управу к страже в парчовых халатах19 и пересказал им весь этот разговор. Стражники в парчовых халатах задержали отход каравана и схватили беглецов – мужа и жену казнили, а их ребёнок сбежал и скитался по улицам, пока его не взял в свой дом один бедный соискатель должности, приехавший