полю боя, мое сердце было тяжелым, а мысли были сосредоточены на моей сестре. Она нуждалась во мне. Эту боль, эту душевную боль, это горе я могла вынести ради нее. И когда мои мысли переключились с необходимости найти свою вторую половинку на то, что еще я должна сделать с теми вдохами, которые я все еще делала, я точно знала, что меня оставили в этом мрачном мире только по одной причине. Лайонел Акрукс умрет от моей руки. Какой бы ценой это ни было сделано.
Моя голова внезапно поднялась, почти сама собой, когда я посмотрела между расчлененных тел, лиц повстанцев, оставленных в вечных криках агонии, когда они умирали за дело, судьбу которую они никогда теперь не постигнут.
Я моргала от окружающего меня ужаса, не в силах чувствовать ничего, кроме ярости и отчаянного желания сжечь весь мир за все, что он отнял у нас этой ночью.
Что-то привлекло мое внимание в грязи, когда я хотела отвернуться, и я замерла, прежде чем шагнуть ближе к этому, мое дыхание перехватило в горле, когда я заметила ожерелье, которое моя сестра носила день и ночь в течение нескольких месяцев.
Императорская Звезда казалась такой невинной, когда лежала там, перепачканная кровью и грязью, наполненная безграничной силой, которая была совершенно недостижима, пока этот монстр восседал на троне моего отца. Она все еще была спрятана в замысловатом серебряном амулете, висевшем на цепочке, которая когда-то принадлежала Дариусу, частичка из его тщательно охраняемой сокровищницы.
Я подняла ее, мои пальцы дрожали от усталости, холода и страха за свою близняшку, я подняла глаза к горизонту, где рассвет только начинал окрашивать небо в голубой цвет. Это оружие, обещавшее столько силы, столько помощи, совсем не помогло нам, когда мы больше всего в нем нуждались.
Я уже подумывала выбросить это оружие, бросить в руины битвы и оставить лежать здесь забытым и брошенным так же, как оно бросило нас. Что толку в оружии, которое подчиняется только воле правящего монарха? Какой смысл в этой проклятой штуке, если она не желает отказаться от своей силы, чтобы сражаться против тирана?
Я сжала в кулаке амулет, маскировавший звезду, отметив кровью от раны, и стиснула зубы от непреодолимого желания выбросить его к чертовой матери и ввергнуть в небытие.
— Пошла ты, — прошипела я на эту штуку, сила, заключенная в ней, пульсировала в такт с болезненным биением моего собственного пульса в незаживающей ране.
Воздух сместился вокруг меня, когда я сжала его так крепко, что боль была почти ослепляющей, приветствуя агонию как наказание за то, что я выжила среди стольких потерь. Шепот всколыхнул тишину, слова, произнесенные на незнакомом мне языке, вызвали дрожь по позвоночнику, а сила Императорской Звезды запульсировала в такт им.
Я сделала неровный вдох, призывая скрытую в нем силу, призывая к себе, побуждая ее подниматься и опускаться по моему приказу. Сила запульсировала внутри амулета, нагревая мою кожу, и на мгновение мне показалось, что он собирается уступить мне, подчиниться моей власти. Но как только я начала верить, что судьба наконец-то повернулась в нашу пользу, энергия в Звезде ослабла и снова угасла, как волна, разбивающаяся о скалы, не в силах подняться на вершину.
Мне хотелось кричать от этого отказа, от осознания силы, которой я обладала, но не могла призвать. Еще одна извращенная шутка чертовых звезд на мой счет. Мои мышцы напряглись, когда желание отбросить ее от себя стало почти непреодолимым, и я прокляла глыбу камня за ее назойливый отказ, размышляя, не лучше ли уничтожить ее, чем хранить эту чертову штуку, не лучше ли избавить мир от ее потенциала. Но я понятия не имела, как это сделать, и уж точно не имела возможности попытаться сделать это в этой бесплодной пустоши.
Усилием воли я повесила Императорскую Звезду себе на шею и взяла на себя бремя ее охраны. Это было самое малое, что я могла сделать для своей второй половинки.
— Где ты? — я вдохнула неподвижный воздух, окружавший меня, моя душа разрывалась от необходимости найти моего близнеца.
Страх завладел моим сердцем, пока я обшаривала мертвое пространство вокруг в поисках хоть какого-нибудь признака моей сестры, но кроме меня здесь не было ничего. И я уже не была уверена, что вообще считаю себя живой.
Блеск яркого металла привлек мое внимание к трупу разбитого красного Дракона и мятежнику, чье лицо все еще хранило боевое рычание, а рука сжимала меч, несмотря на зияющую рану в груди и отсутствие души в его теле.
Я сделала шаг к нему и потянулась к мечу, мои пальцы сомкнулись вокруг рукояти холодного и безжизненного клинка, когда я узнала оружие, которое моя сестра создала для мужчины, которого любила.
Я вытащила клинок из грязи, окинула взглядом все следы крови и отпечатков, прежде чем повернуться и посмотреть на лица всех мертвых, лежавших на этом кровавом поле боя.
Я не была уверена, что во мне осталось место для еще большего горя, и я тяжело вздохнула, когда не заметила Ориона среди мертвых. Это ничего не значило. Я знала это. Во всей этой бойне то, что я не заметила тело, не давало никаких гарантий того, что он выжил, и у меня сжалось горло при мысли о всех, кого я могла потерять сегодня.
Моя кожа зудела, словно крошечные пальчики тыкали и тыкали в меня, взгляд звезд давил на душу, а зов судьбы сгущал воздух.
Я отвернулась от этого ощущения, скривив губы при одной мысли о том, чтобы плясать под эту дудку. Мне надоело быть пешкой, которую звезды могли дергать и тянуть, как им заблагорассудится. Зов судьбы ничего не значил для меня, если это была та жизнь, которую они выбрали для меня. Я отказалась от нее так же жестко, как и от них, и скоро они узнают, насколько жарким может быть мой огонь мести.
Кровь текла между пальцами и капала на уже испачканную кровью грязь под сапогами, а я боролась с изнеможением в своей плоти и заставляла себя идти дальше. Клятва, которую я дала звездам с помощью клинка из солнечной стали, гудела в моих венах, глубокий порез все еще кровоточил, а боль внутри меня, казалось, становилась острее с каждой секундой.
Мне не хотелось смотреть на разрушения, через которые я проходила, но я заставила себя сделать это, заставила себя посмотреть в лицо каждого павшего повстанца, заставила себя вспомнить каждого из них. Они пришли сюда, потому что верили в эту борьбу.
