во сне. Здание то увеличивается, то уменьшается в размерах.
Юэль достает телефон, вытирает мокрые кончики пальцев о джинсовые шорты. Вбивает в поисковике «галоперидол». Понимает, что это не только успокоительное средство, но еще и антипсихотическое. Пока он читает, его снова бросает в пот, и майка прилипает к телу. Список побочных эффектов длинный. Очень длинный. Юэль пытается высчитать, сколько часов прошло с тех пор, как он выпил последний бокал вина сегодня ночью.
Что ты наделал, Юэль? Что же ты наделал?
Мама открывает глаза и выпрямляется на пассажирском сиденье. Оглядывается:
– Что мы тут делаем?
Юэль откашливается.
Голос должен быть радостным.
– Ты же будешь здесь жить, мама.
И снова откашливается. Думает, действительно ли немеет язык или просто воображение разыгралось? Ему бы выпить воды, и тогда говорить станет чуть легче.
– Разве… Я ведь не буду здесь жить? – спрашивает мама.
– Будешь, – отвечает Юэль, сжимая в руках руль. – Твою мебель уже привезли.
Надо изображать беззаботность. Здесь нет никаких проблем.
– Все будет хорошо, – продолжает Юэль и снова поправляет солнечные очки. – Ты же знаешь, как нелегко тебе жить одной…
Мама открывает рот, чтобы возразить, но Юэль не обращает на нее внимания, заставляет язык двигаться во рту:
– … и мы с Бьёрном за тебя волнуемся.
– Нечего за меня волноваться, – быстро реагирует мама.
Она заняла оборонительную позицию. Может, все же догадывается, что с ней что-то не так?
– Но ведь нам не все равно, – говорит Юэль.
Он хочет только, чтобы все это закончилось. Хочет вернуть свою жизнь. Но мама сжимает губы. Не собирается соглашаться на такое. И внезапно внутри Юэля закипает гнев. На нее. На Бьёрна, которого сейчас здесь нет. На таблетки. На всю свою гребаную жизнь.
– Хотела бы я понимать, что ты делаешь, – произносит мама.
Да я и сам не против, было бы офигенно здорово.
– Пойдем, – говорит Юэль, выходя из машины.
Солнце жарит вовсю. Ослепляет Юэля. Воздух такой влажный и тяжелый, что в нем ощущается сопротивление. Земля покачивается под ногами.
Юэль стискивает зубы, чувствуя приближающуюся тошноту. Достает чемодан из багажника, затем открывает пассажирскую дверь:
– Выходи.
– Я хочу домой, – говорит мама. – Мне надо быть дома, когда придет твой папа.
Чертова старуха, все это ради тебя, как же ты не понимаешь, нет, не понимаешь, потому что ты теперь вообще ничего не понимаешь, ты не можешь заботиться о себе сама, ты же сожжешь дом, или упадешь и разобьешься, или опять уйдешь ночью из дому и тебя собьет машина, или заблудишься в лесу, я не могу заботиться о тебе, я не справлюсь, у меня больше нет сил, прости, тебе всегда хватало сил заботиться о нас, но я не могу.
– Обещаю, тебе здесь понравится, – уверяет Юэль.
– Но я же не могу просто взять и уехать от Нильса! Что он на это скажет?
Он ничего на это не скажет, потому что он МЕРТВ.
– Ты можешь хотя бы попробовать? Только на одну ночь.
Видимо, Юэль готов сказать что угодно.
– Пойдем, – просит он, протягивая матери руку.
Как ни странно, она ее принимает и выходит из машины. Смотрит на четырехугольное кирпичное здание и нервно поправляет прядь волос за ухо.
Они поднимаются по лестнице, широкие входные двери со скрипом открываются. В холле прохладнее. Пол под Юэлем шатается, и на секунду он сомневается, мама опирается на него или наоборот. Ламинат как будто залит водой, и на ее поверхности плещется рисунок из точек.
Здесь две двери. Прямо перед ними дверь в отделение А. Слева – отделение Г. Юэль тянет маму туда и нажимает на звонок. Смотрит сквозь стекло на окрашенный в зеленый цвет коридор внутри. Кажется, он медленно вертится вокруг своей оси. К горлу Юэля подступает тошнота.
Ему хочется сбежать отсюда, оставить маму, словно она найденыш, но вот за стеклом появляется завотделением. Быстрые шаги в кроксах, локти энергично двигаются вдоль туловища. Она машет им, и Юэль машет в ответ, делает вид, что трет подбородок, чтобы удостовериться в том, что он больше не двигается.
Дверь открывается, и завотделением ослепительно им улыбается.
– Добро пожаловать, проходите, – говорит она голосом ведущей детской программы. – Очень приятно познакомиться, Моника. Меня зовут Элисабет, я заведующая отделением и старшая медсестра.
Юэль ничего не говорит – боится, что его слова прозвучат неразборчиво. Он осторожно подталкивает маму перед собой. За ними запирается дверь. В коридоре сильно пахнет чистящими средствами, ламинатом и спертым воздухом. Угадывается и слабый, но отчетливый запах застарелой мочи. У Юэля возникает ощущение, что этот запах, сладковатый и душный, никогда не исчезнет, что он пропитал ламинат навсегда. Он неохотно снимает солнечные очки и вешает их на ворот. Интересно, как сейчас выглядят его зрачки? Где-то начинает слишком громко пищать сигнализация.
Элисабет рассказывает маме о пансионате. Юэль не слушает, лишь иногда кивает – там, где это кажется ему уместным. Ему здесь уже все показали, и сейчас он занят тем, чтобы не выглядеть как торчок.
– Тут у нас комната отдыха, – говорит Элисабет.
Мама безразлично смотрит туда, и Юэль следует за ее взглядом. Видит подушки на диванах. Телевизор. Букеты бессмертников, которые украшают шкаф с DVD-фильмами и книгами. На стене – репродукции картин Маркуса Ларсона2. Корабли, на море шторм, пенящиеся волны бьются о скалы, небеса пылают. Слишком драматично, тревожно.
– Продолжим? – спрашивает Элисабет, и Юэль понимает, что засмотрелся.
Они идут по коридору. Старушка, склонившись над роллатором, с интересом щурится на них покрытыми белой пеленой глазами. Позвоночник сгорблен настолько, что кажется сломанным пополам. Волосы взъерошены, на голове виднеется розовая кожа. В уголках рта собралась засохшая слюна.
– Добрый день, – говорит она звонким, на удивление молодым голосом. – Меня зовут Эдит Андерссон, я секретарь директора Пальма.
Мама останавливается и напряженно ей улыбается. – Моника, – представляется она. – Приятно познакомиться.
– Добрый день, – отвечает старушка. – Меня зовут Эдит Андерссон, я секретарь директора Пальма.
– Конечно, кто же еще, – говорит Элисабет, и в ее радостной интонации слышится нетерпение. – Но понимаете ли, дорогая Эдит, я сейчас занята с Моникой, надо ей все показать.
Мама беспомощно смотрит на Юэля. Ее взгляд говорит: Видишь? И ты оставишь меня здесь? Вот с этими?
К ним подходит женщина в бежевом хиджабе и голубой униформе.
– Добро пожаловать в «Сосны», – говорит она. – Меня зовут Сукди, я санитарка в этом отделении. А вы наше последнее пополнение, как я понимаю?
В ее голосе нет ничего похожего на фальшивую беззаботность Элисабет.
Прежде чем пожать руку Сукди, мама неуверенно косится на Юэля. Когда наступает его очередь
