Книга «Каскад» начинает прорыв - Игорь Срибный

20 февраля 2000 г. 2-34.

Расположение разведчиков

Седой проснулся от неясной тревоги, которая змеей заползла в сердце. Это был не страх – все страхи исчезают в то мгновение, когда переваливаешь очередной хребет, и вот ты уже на территории, контролируемой «духами». Здесь все – и тело, и разум – работает «на автомате», разведчик превращается в слух и внимание, места для других эмоций и переживаний не остается.

Он вскинулся на коврике, отбросив плащ-палатку, и прислушался, ловя звуки ночного леса. Ночь была тихая, только где-то вдалеке, на южной окраине леса, изредка постреливал пулемет. Но что-то было не так, и Седой чувствовал это каждой клеточкой своего тела…

– Ну-ка, подъем, хлопцы! – негромко сказал командир, расталкивая разведчиков.

Через минуту группа была на ногах, готовая к любым действиям.

– Уходим! Быстро! – И Седой повел группу вокруг высоты, в глубь леса.

Через пару километров пути передовой дозор наткнулся на брошенный лагерь «духов». Четыре палатки стояли под деревьями, замаскированные ветками. Из труб тянул легкий дымок. Часовых нигде видно не было…

Филин подкрался к палаткам и заглянул в каждую – они были пусты. Выйдя из крайней палатки, он по рации доложил Седому о лагере.

Скоро подтянулись остальные разведчики.

– Отогреемся в палатках, – решил Седой. – На рассвете уйдем. Во всяком случае, сейчас нас искать именно здесь никто не будет.

Он рухнул на нары и задумался. Не было никаких сомнений, что их выследили после боя группы Стаса с «духами». Костер из двух автомобилей не мог остаться незамеченным, тем более что потом еще полдня в «КамАЗе» рвались боеприпасы…

И вдруг над палаткой раздался тихий шелест. Седой, как, впрочем, и любой другой разведчик, прекрасно знал, что означает этот шелест. Он вышел из палатки и увидел, как над оставленным ими распадком повисла осветительная мина. Затем мины стали рваться в распадке одна за другой, выворачивая деревья и выбрасывая в воздух комья мерзлой земли. Обстрел продолжался минут десять и накрыл практически всю площадь распадка…

– Поэтому «духи» и ушли из лагеря, – сделал вывод стоящий рядом Стас. – Боялись, чтоб случайная мина на лагерь не плюхнулась. Но теперь, после обстрела, они же могут и вернуться?

– Так точно! – подтвердил Седой. – Вопрос стоит остро: куда нам, бедолагам, девать свои промерзшие кости? Хозяева лагеря могут заявиться с минуты на минуту – им же не в кайф мерзнуть где-то в лесу, в палатках-то теплее…

– А если уйти опять в распадок? – спросил Стас.

– Утром туда обязательно заявится делегация считать наши трупы и найдет нас живыми и бодрыми. И что? Опять придется воевать. А ты наш закон «три О» знаешь – «обнаружен, обстрелян, отошел». И знаешь, что это для нас означает, – плохо отработали, задание не выполнено… Нет. Ну-ка, Стас, сосчитай места в палатках, на всякий случай.

Стас ушел, но вскоре вернулся.

– В каждой палатке обитало по пять человек, – доложил он. – Здесь у них, видать, было что-то типа перевалочной базы: медикаменты, жрачка – макароны, «дошираки», печенье, чай.

– Н-да, значит, база часто посещаемая. Можно бы было ее захватить, но раз сюда постоянно шастают «духи» – пролетаем.

В этот момент в наушнике у него раздался щелчок и за ним – тихий голос Кума:

– Командир, к лагерю с юга прет толпа – человек двадцать. Выйдут позади палаток.

– Как идут, с боевым охранением или скопом? – спросил Седой.

– Толпой прут. Замерзли, суслики.

– Пропусти их, и прикройте с тыла. А мы здесь встретим. Стас, строй людей!

Как только разведчики построились, Седой сказал:

– Быстро рассредоточиться по лесу! С юга идут хозяева лагеря – их два десятка. Как только обойдут палатки и выйдут на пространство перед ними, без команды – огонь на поражение. Стрелять только тем, у кого «ПБСы». Ни одного выстрела с их стороны прозвучать не должно! Разойдись!

Разведчики привычно подтянули снаряжение, приготовили оружие и растворились в лесу.

Черед двадцать минут из-за палаток потянулись боевики. Видно было, что они промерзли до костей, потому что никто из них не удосужился хотя бы осмотреть территорию лагеря.

Тихо захлопали очереди «бесшумок», валя «духов» на утоптанный снег, который сразу обагрился кровью…

– Батон! – подбежал к Седому радист. – У них должна быть рация: Р-159 или Р-163. Найди хотя бы батареи, наши сегодня уже сдохнут.

– Стас, Дрюня! Смените постовых, и всем спать. В 5-00 подъем и сразу уходим! Но прежде затариться медикаментами и продуктами!

Крайняя палатка вдруг странно дернулась, и, держась за растяжку, из-за палатки с трудом вышел Макс, зажимая одной рукой живот. Отпустив веревку, он рухнул на снег и потерял сознание. На грязно-серой ткани маскхалата быстро расплывалось кровавое пятно.

Седой бросился к нему и рывком задрал одежду на животе разведчика. В левом боку зияла широкая резаная рана.

– Ножевое! – сказал Седой и кивнул за палатки.

Несколько разведчиков бросились туда и притащили еще живого «духа», раненного двумя пулями в грудь. Филин держал в руке широкий тесак, с клинка которого на белый снег капали тяжелые капли крови.

– В руке у него был! – сказал он, кивнув головой на «духа».

– Свинья! – прохрипел «дух» и запрокинул голову.

– Макс, что, живым его хотел взять? – удивился Стас. – Зачем?

Седой «колдовал» над раной, пытаясь остановить кровь.

– Филин, готовься! – сказал он. – Потащишь его на дорогу, сдашь мотострелкам. Пусть срочно отправят в госпиталь!

В лесу вдруг явственно зазвучали голоса и заскрипели сучья под множеством ног.

– Командир! «Духи»! Движутся в строну лагеря! – ожила рация Кума, которого не успели сменить на посту.

– Сколько их? – спокойно спросил Седой.

– Трудно сказать, – ответил Кум. – Думаю, не меньше пятидесяти. Уйти не успеем, быстро идут!

– К бою! – скомандовал Седой. – Филин, бери Макса и быстро уходи!