Книга Предел прочности - Анастасия Стер

Сотни материалов о Мексиканской мафии.

Я, как и пожалуй все жители Калифорнии, слышала про них, но только поверхностно. Авторитеты криминального мира. Самые опасные и безжалостные. В прошлом убийцы, серийники и воры. Им лучше не переходить дорогу. Навороченные эпитеты, самые закрученные метафоры, много слухов… Но все это лишь догадки и приукрашивания. Никаких фактов — только теории. Кривым, торопливым почерком я исписала добрую половину своего ежедневника. Однако из всего конспекта можно сделать только один вывод: Мексиканская мафия — демоны, которые следят за всей Калифорнией.

Я узнала, что половина из них сидят в тюрьме — там фамилия и зародилась. Дон, Капо… никто не знает их личности, но все слышали про них — у некоторых от одного упоминания идут мурашки. Они скрыты за сотнями масок и теорий. Никакой информации о верхушке. На форумах я прочитала, что полиция кормится с их руки — что неудивительно, — а значит, от них ждать помощи бесполезно. Деньги и регалии способны закрыть рот кому угодно. Даже если мы предложим копам сумму больше, они все равно не раскроют хоть кого-то из мафии. Синдикат гарантирует защиту, крышу, и все, как бараны, ведутся на это, не осознавая, что именно из-за потакания уличным бандитам появляется нужда в туманной охране.

Я презираю таких людей, хотя, возможно, это и глупо, ведь я не была на их месте. Может быть, копов шантажировали, угрожали, а может, они сели за стол переговоров и сами были не против поиметь лишнюю копейку даже с грязных рук.

Я докатилась на стуле до окна, больно врезаясь коленями в край подоконника — снова не рассчитала силу толчка. Открыла окно и немного высунулась вперед, блаженно закрывая глаза от свежего воздуха, который ворвался в душный кабинет. Легкий ветер обнимал мое лицо, как будто поглаживая по щекам. Я наощупь достала пачку и устало закурила вишневую сигарету, со стоном потягиваясь. Спина и задница приняли форму офисного кресла, нещадно ныли и болели. Казалось, нижняя часть моего тела одеревенела. Табак мягко ударял в голову и отдавал онемением в ноги, что доставляло удовольствие и блаженство.

Пока мои легкие горели от поступающего в них никотина, я задумалась: с какой стороны мне подобраться к ним? Откуда начинать? Как вытащить их из своего укрытия, чтобы хотя бы увидеть лица? Вопросы, сотни вопросов, а ответов нет. Еще и пропавшие агенты стоят перед глазами: живы или уже нет? Я не смогу подобраться ближе к ним, пока не свяжу воедино всю информацию о мафии. Пока в голове встает образ рогатых демонов в деловых костюмах. Думаю, реальность не слишком-то отличается от фантазии. Недостаток времени невидимыми щупальцами обвивает мое горло и сжимает. Мне нужно больше чертового светового дня, чтобы разобраться.

Я выкинула окурок. Окно выходит на внутренний двор, в такое позднее время он пустует, поэтому я не боялась попасть кому-то в голову. Затем вновь уселась на кресло, смотря на свои корявые записи. Я пролистывала страницу за страницей, читая заметки, подчеркивая слова, что-то активно зачеркивала так, чтобы буквы было не видно. Бессмысленность этих действий зашкаливала, потому что все, что я имела — догадки и присказки. Покусывая губы, я откинулась на спинку кресла и, глядя в потолок, начала стучать пальцем по столу.

— Окей, я попала в тюрьму и стала членом мафии. — Я начала медленно проговаривать все вслух приглушенным голосом. — А за что меня могут посадить? Убийства, наркотики, насилие, кража… Нет, не кража. Слишком маленький срок, нет смысла принимать меня в Фамилию. В мафии нужны, — я наклонилась вперед, читая цитату из своих заметок, — безжалостные личности, которым уже нечего терять. Начнем с убийств.

Я стремительно вскочила со стула и подошла к маркерной доске, вооружившись красным фломастером. Главное сейчас не сбиться с мысли.

В центре написала «убийства», чуть ниже — степени тяжести. Самое страшное — первая степень — умышленное. Пожизненное заключение. Тоже касается и насильников, но насчет этой теории я уже засомневалась. По такой статье очень часто заключенных перевозят в «смерть» и вести оттуда хоть какие-то дела просто невозможно.

«Смерть» — настоящий ад на земле. Камеры там маленькие, исключительно одиночные, с решеткой вместо двери, сквозь которую на заключенных смотрят маршалы. Контакт друг с другом запрещен. На улице стоят клетки в человеческий рост, в которые заводят преступников как бы на прогулку, но все, что они могут делать — стоять. Кормят помоями, буквально. На такой еде нереально оставаться здоровым человеком, заключенные там стремительно худеют. Из развлечений — книги, но в очень скудном количестве, поэтому их там знают наизусть. Статистика самоубийств неприлично высокая: кто-то намеренно морит себя голодом, кто-то вешается на простынях, лишь бы этот кошмар закончился. А еще заключенные не знают схему тюрьмы — их везде водят с закрытыми глазами и опущенной вниз головой. Там давят морально, и это страшнее, чем физическая боль. Увечья пройдут, а вот поехавшую крышу вряд ли вылечит хоть один психолог. В сети тоже нет информации о «смерти». Даже нам тяжело достать сведения об это колонии — нужно иметь кучу разрешений и подписать бумаги о неразглашении.

Я стерла слово «насильники» — нет, это точно не подходит. Тут же у меня проскользнула мысль о принципах мафии. Я узнала, что преступная Фамилия — отдельное государство со своими законами, а следовательно и ценностями. Поощряют ли они сексуальное насилие, педофилию? Этот вопрос я записала зеленым цветом — ответ на него я найду позже, это второстепенная задача. Кажется, это лишь деталь, но на самом деле именно такие мелочи помогут мне залезть в голову мафии и посмотреть на мир их глазами.

А вот предположение с убийцами кажется более правдоподобным. Вполне подходит под профиль мафиозников: убили один раз, в следующие уже будет легче. Сроки дают приличные, есть время на то, чтобы освоиться и примкнуть к синдикату.

Еще какое-то время я смотрела на доску, подпирая рукой подбородок, и размышляла, что делать дальше с этой информацией. Я решила дополнить схему и написать о других степенях тяжести — за них тоже дают большой срок. Если прибавить к нему проступки в тюрьме — а я уверена, что они есть, — то получается то же самое пожизненное. Отлично, я пришла хоть к какой-то теории.

Из размышлений меня вырвал мягкий стук в дверь.

— Увидел свет, решил заглянуть к тебе.