алой вуалью спокойно вышел за пределы Академии и сел в заранее оставленный там Фельги байк. Никакая учеба не удержит меня от пополнения гарема!
Быстро слетал в Капотню, пересев на более фешенебельную машину и взяв Алатиэль с Бетринной в качестве телохранителей. Ведь негоже, блин, князю Строганову прилетать на торжественный обед в гордом одиночестве.
Бартоломей Воронцов встречал нас на пороге. Он не излучал дружелюбия и расположенности, как Вяземский или Голицын, но, честно говоря, ему было простительно. Мне писец как понравился его образ! Представьте себе высокого и истощенного мужика со впалыми щеками и мешками под глазами. Добавьте строгий черный как ночь костюм без намека на белую или хотя бы серую рубашку, лакированные туфли, приправьте щепоткой аристократической бледности и прилизанные длинные волосы. Настоящий гот! Я в восторге!
— Приветствую, господин Строганов, — слегка склонил он голову. — И ваших…
— Они мои телохранители. И я вас приветствую, господин Воронцов, — скопировал его жест и выжидающе замер. Отношение к нелюдям первое, что я проверял в новых знакомых.
— Телохранители? Больше похожи на… в любом случае они могут проследовать за вами. В моем кабинете есть удобный диван. Следуйте за мной.
Еще одно отличие от Вяземских — никто из семейства не вышел на меня смотреть, помимо патриарха на беседе присутствовал лишь слуга, такой же вытянутый и бледный, как его хозяин. Мы прошли в, судя по всему, рабочий кабинет Воронцова.
Любопытная обстановка, уютный полумрак, удобное глубокое кресло с откидной спинкой и выдвигающейся подставкой для ног, в углу действительно отличный кожаный диван и стол с несколькими обитыми бархатом стульями. Остальное пространство занимали шкафы с книгами, хотя присутствовал здесь и кабинет.
— Вы проголодались? Прошу, угощайтесь. Мои повара очень старались, чтобы угодить высокому гостю.
Я сразу осознал, какую ошибку допустил. Стол буквально ломился от разных деликатесов! Особенно впечатляла хрустальная ваза, доверху наполненная черной икрой. Кажется, эльфийки за моей спиной синхронно сглотнули. Ну да, мы в «Лисьих Ушках» как-то попроще питаемся. Ничего, исправим! Этим же вечером каждому работнику подадут по жареному крабу, набитому икрой.
— Спасибо, я не голоден. Вы не против, если мои девушки…
— Разумеется! Угощайтесь. — Он вежливо улыбнулся. К счастью, эльфийки ели неторопливо и с достоинством в лучших аристократических традициях. — А мы тогда можем посидеть… вы курите?
— Нет, как-то мимо прошло. Можете курить, мне все равно. — Воздушный щит — лучшая защита от пассивного курения.
Воронцов кивнул и сел в кресло у окна, предложив мне соседнее. Вышколенный слуга поднес зажигалку к его толстой сигаре, и мужчина с наслаждением затянулся. Эмоции впервые посетили его лицо, забавно.
— Хотите выпить, Кирилл? У нас есть, смею надеяться, неплохой виски…
— Просто воды. Я за рулем и у меня есть некоторые дела после нашей встречи.
— Эх, не даете мне побыть радушным хозяином. А ведь Ксения оставила мне четкие инструкции, очень не хотела ударить в грязь лицом перед Елизаветой.
— Не переживайте, вы отлично справляетесь. — Вспомнив сказочную фею с темно-фиолетовыми волосами и зелеными глазами, я невольно улыбнулся. — Не думал, что для нее это так важно.
— Отчего же? Она ведь рассматривает вас как своего жениха.
— Все еще не могу понять, чем вызываю такой ажиотаж, — искренне вздохнул я.
— Уверен, вам уже не раз объясняли, не будем сотрясать воздух попусту. — Воронцов воплощал собой само спокойствие, удивительным образом сочетая его с приветливым равнодушием. — У меня была интересная беседа с патриархом Вяземских. Он рассказал мне далеко не все о вашей задумке.
Ну, мне несложно. Толкнул свою обычную речь, мол, старые семьи охренели, беспределят, и вообще лучше держаться вместе, чем умирать по одиночке. Идея союза между Строгановыми, Воронцовыми, Батовыми, Голицыными и Вяземскими нравилась патриарху, по крайней мере, он несколько раз кивнул во время моего рассказа, что-то прикидывая в уме.
— Ваша победа над Романовыми впечатлила многих и еще больше людей заставила бояться. Кирилл, вы, несомненно, самородок, но… — Он постучал пальцами по подлокотнику, еще одна прорвавшаяся эмоция. — Слишком молоды и нетерпеливы. Зачем вы начали конфликт с Романовыми? Вы прошлись буквально по краю, отделавшись домашним арестом. На который, как я погляжу, плевать хотели, что указывает на вашу непокорность.
— Если вы закончили предъявлять мне обвинения… — короткая пауза, которую Воронцов потратил на новую затяжку. — Не я начал эту войну, а Романов.
— Насколько мне известно из рассказа дочери, вы вступили с ним конфликт из-за его будущей жены…
— На тот момент я не знал, кто она и кто он. Я всего лишь заступился за девушку в беде.
— Хотите сказать, если бы вы знали, что Юля принадлежит Ивану, то не стали бы за нее заступаться? — чуть приподнял бровь патриарх Воронцовых. — Подобное заявление может сгладить текущий конфликт. Неопытной юности прощается больше, чем наглой.
Я ненадолго задумался. Снизить градус напряжения звучало неплохо, но… мне бы пришлось поступиться со своими принципами. Я не лебезил перед Рокфеллерами, Романовыми, а тут вдруг начну? Отрицательно покачал головой.
— Если бы знал, поступил бы точно так же. Юле требовалась помощь, я ее оказал. Сейчас ей ничего не угрожает, и, поверьте, дело не в ее груди или положении.
— Верю. Вы говорите искренне, напоминаете мне идеалиста. К сожалению, за свою жизнь я видел достаточно идеалистов, разбившихся о скалы жестокой реальности. — Тихий вздох. Воронцов затушил наполовину скуренную сигару и вручил ее все тому же слуге. — Вы мне нравитесь Кирилл, честно. Напоминаете меня же в молодости. Поэтому буду откровенен — сейчас я не рискну пойти против нажитых вами врагов. Вы не можете бесконечно убивать их, рано или поздно вас задавят. Повзрослейте.
— Мое дело предложить, решение всегда за вами. — Встав со своего места, вежливо поклонился. — Спасибо за радушный прием.
— Не спешите, мы еще не договорили. — Воронцов жестом попросил меня сесть обратно. — Я не привык бить горшки. Сейчас я не объявлю о нашем союзе или вашей с Ксенией помолвке… но кое-какую помощь окажу. Как вы думаете сейчас обстоят дела в высшем обществе нашей благословенной империи?
— Не знаю. Полагаю, все бурлит. Побурлит и успокоится, — пожал плечами. Честно говоря, мнения аристократишек меня никогда особо не интересовали. Много раз убеждался, что нам хватит сил, чтобы ответить на любую их агрессию. — Сунутся — огребут.
— Не будьте столь самонадеянны. Вы привлекли к себе внимание и произвели впечатление, и далеко не у всех оно… положительное. Если бы не заступничество Радзивиллов…
— То что? Послали бы наемников для моего убийства? Или родовую гвардию? Я отбиваю нападения каждую неделю! Оболенские, Рокфеллеры, Иван Романов — все они пали из-за неумения правильно оценивать ситуацию.
— Вы правы. Ваш новый враг не допустит такую ошибку. Они привыкли действовать неспешно и наверняка. — Еще одна драматичная пауза. Воронцову налили вина, мне же пододвинули второй стакан с водой.
— О боги, кто там еще успел обидеться на мое существование? — Честное слово, местные порядки изрядно утомляли. Не руководители империи и крупных капиталов, а малые дети.
— На вас никто не обижается, Кирилл. В вас видят угрозу. Несколько веков существует закрытый элитный Клуб, состоящий из нескольких старых семей. Они всегда выступали консерваторами и называли себя хранителями мира империи.
— Можете не продолжать, — тяжело вздохнул я. Подобного стоило ожидать, задуманные Радзивиллом реформы и мое преобразование Капотни точно не пришлось по вкусу закостенелым стариканам. — Долгорукие входят в этот клуб?
— Разумеется. Всего он состоит из двенадцати фамилий. Называть я их не буду, не хочу стать стороной конфликта. Надеюсь, вы понимаете.
— Тогда о какой помощи идет речь, если вы даже моего врага назвать не можете?
— Теперь вы знаете чуть больше, Кирилл. Возможно, попробуете договориться вместо уничтожения еще двенадцати родов. Ведь после них у вас станет еще больше врагов…
— Я всегда открыт к переговорам, так им и передайте. Свое слово я держу всегда.
— Тогда почему вы находитесь здесь со мной, а не на занятиях?
— А вы позвоните своей дочери и спросите, где я нахожусь, — подмигнул чуть удивленному Воронцову, внутренне пожалев о потере козыря.
Уже понятно, что этот хрен работает на старые семьи и доложит им о моем прибытии. Присутствие моей марионетки на занятиях тоже не секрет. Сложить два и два как два пальца об асфальт. Хотя чего жалеть?
— И хочу заметить, что не давал слово сидеть в четырех стенах и быть паинькой. Меня просто уведомили о пожеланиях императора, и не более. На этом все?
