стекло пассажирской двери и стреляет в Лизу два раза. Услышав хлопки, она оборачивается, от ужаса у нее подгибаются ноги, Артур стреляет еще раз, целясь ей в живот, и, уверенный в том, что справедливость восстановлена, резко трогается с места и уезжает.
* * *
Пистолет был переделан кустарно, ствол не имел нарезов, и пули летели с большим разбросом. Он годился разве что для убийства в лифте, поэтому ни одна из трех пуль не попала в цель.
* * *
Февраль 2015 г., ночь.
В комнате наверху башни трое: Хозяин, комендант и бодигард Хозяина. Полумрак – горит только синяя маскировочная лампа в углу, чтобы не привлекать внимания снаружи и не слепить Хозяина, который будет смотреть в окно. Его остальная свита внизу, у входа.
В комнате прохладно, несмотря на включенный тепловентилятор, который установлен всего несколько часов назад и никак не может справиться с вековым холодом, идущим от кирпичных стен. К тому же поддувает из открытого окна. Хозяин в теплом спортивном костюме и вязаной шапочке. Бодигард держит его пальто.
Перед окном установлены на штативах бинокль для Хозяина и видеокамера, управляемая оператором дистанционно из другого помещения.
Ждут уже час. Хозяин нервничает. Каждые пять минут спрашивает по защищенному каналу связи:
– Вышел?
– Пока нет, – отвечает ему бодрый молодой голос.
– Все еще жрет? – нервно уточняет Хозяин.
– Так точно.
– Баба с ним?
– Так точно.
Наконец Хозяину сообщают, что объект с компаньонкой покинули ресторан и направляются к мосту.
Мост хорошо освещен. Хозяин смотрит в бинокль, волнуется. Пульс участился. Думает: «Не надо было пить сегодня третью чашку кофе… Иван-чай, что ли, попробовать… Говорят, тоже стимулирует».
На мосту с ближней к наблюдателю стороны появляются мужчина и девушка, идут рядом. За ними медленно едет морковного цвета снегоуборочная машина, убирая невидимый снег.
Хозяин, прильнув к биноклю, старается не мигать, чтобы ничего не пропустить.
В тот момент, когда жертва, снегоуборочная машина и тусклая звезда на котельнической высотке выстраиваются в одну линию, по лестнице из-под моста выбегает исполнитель и шесть раз стреляет в мужчину из пистолета Макарова. Обойма была полной, и у него остаются еще два патрона на случай внепланового развития событий.
Мужчина падает и уже не виден из окна башни – лежащее тело скрывает каменная ограда моста.
* * *
Исполнитель стрелял с короткой дистанции, но объект двигался, и можно считать неплохим результатом то, что четыре пули из шести попали в цель.
* * *
Хозяин, возбужденный увиденным, поворачивается к коменданту и в порыве откровения говорит:
– После таких ликвидаций чувствую себя растрепанным воробушком. Понимаешь, о чем я?
– Да, конечно, понимаю, – отвечает комендант, хотя ему непонятен смысл этой фразы.
– Спасибо, что понимаешь, – продолжает Хозяин. – С тобой, Денис Иванович, можно начистоту… Вакуум вокруг, опереться не на что. Крыльями машешь, а воздуха нет! И приходится менять условия игры. Вот некоторые умники думают, что личность – это главное, что никого расстреливать нельзя. Не понимают! Не могут освободить сознание от натуралистической установки. Иными словами, здесь надо преодолеть себя, не дать себе соблазниться своей мнимой святостью. И через это постигнуть реальность…
Комендант боится долго смотреть Хозяину в глаза и сосредоточенно разглядывает его ботинки.
– В этом преодолении себя – истинная сладость, – развивает мысль Хозяин. – Взять вот слово «ликвидация». Как будто леденец во рту перекатываешь и он тихонько стучит по зубам, тает, дает энергию, импульс. Только он очень холодный, язык жжет. Опытные духовидцы говорят, что средоточие этого животворящего холода находится где-то выше по течению Москвы-реки, в колодце-студенце, вырытом еще при Василии Темном…
Хозяин замолкает и вновь смотрит в бинокль, затем отходит от окна, ищет что-то в кармане спортивных штанов, находит и, зажав это в кулаке, продолжает:
– Народ недостаточно вовлечен в реальность, вот в чем проблема, Денис Иванович. Каждый конструирует себе маленький глупый мир, но это уход от реальности. Однако лишь в ней виден феномен нашей силы! Так устроено свыше, что через малую жертву мы спасемся, а не через большую, мне это еще отец Иоанн в Печерах поведал… Светлый был старчик, видел все наперед…
Комендант кивает, вздыхает. Думает, перекреститься или нет, и решает, что креститься неуместно.
– Ну, спасибо тебе сердечное, Денис Иванович, за организацию просмотра, за порядок на территории, за понимание. В конце концов, это ведь самое главное, – говорит наконец Хозяин. – Знаю, ты нумизматикой увлекаешься. Прими вот это от меня, в благодарность…
Хозяин что-то протягивает коменданту – это монета, блеснул желтый металл. Комендант берет ее с поклоном, благодарит, объясняет, что в нумизматике не очень хорошо разбирается, а просто собирает все, что ему несут.
Бодигард помогает Хозяину надеть пальто, и они уходят.
В комнате остается один комендант. Он включает китайский диодный фонарик, висевший у него на поясе вместе со связкой ключей, разглядывает подаренную монету и удовлетворенно улыбается, потому что это золотой червонец – десять рублей с портретом царя Николая Александровича, 1899 года выпуска. Комендант вглядывается в профиль последнего Романова и думает: «Неужели действительно невинно убиенный? Нет, брехня. Какой он невинный, если, говорят, кошек каждый день стрелял и балерин портил? Балерин не жалко, а вот кошек он зря, зря… Расстреляли, и хрен с ним. Вот мой кот Филя… душа. Живее всех живых. Приду домой, подбежит, трется о брюки, аж рожи строит человеческие. Умиление! А птичек как ловит на даче! А мурчит как душевно! Филенька… Ласковый! Если бы его обидел какой-то царек, я бы того царька сам с радостью застрелил из своего служебного пистолета, всю обойму бы выпустил».
Комендант выходит из комнаты, запирает дверь на тяжелый навесной замок. Стены покрыты инеем. Позвякивая связкой ключей, комендант спускается по винтовой лестнице.
Хроника четвертая, сокровенная
Барак
Встаёт зимнее солнце. Зиновий выходит на балкон и кланяется солнцу двенадцать раз. Северо-восток Москвы, на горизонте дома, парк и бастионы гипермаркетов.
Суббота, но Зиновию надо трудиться.
Он готов, сил достаточно, потому что копит в себе праведный гнев.
Он не один такой.
Непременно найдётся часть нации, которая выберет путь активной борьбы, и именно на неё ляжет гораздо большая ответственность, чем на миллионы людей, составляющих основное население страны.
Пять дней в неделю Зиновий работает в районной пекарне кондитером: замешивает, формует, достаёт из печей противни с коржами и сдобами, виртуозно увенчивает торты кремовыми завитушками.
А по субботам выходит на тропу тихой войны во имя господа.
«Кем бы я был, коли не уверовал? – иной раз спрашивает себя Зиновий и отвечает: – Овощем».
Сегодня он
