Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 70
но и не просто женщина, а драгоценная добыча. И пока есть желающие вас украсть, я всегда буду рядом.
Феба почувствовала, как щеки заливает жаркий румянец. Как только представится возможность остаться с капитаном наедине, она недвусмысленно даст ему понять, каково «добыче» слышать такие слова.
Тревельон наблюдал, как леди Гера уводит из гостиной остальных дам. Минутой ранее, когда они решительно взяли его подопечную в кольцо, он подумал, что не миновать бы ему выволочки, не будь они благовоспитанными леди.
И угроза не миновала, судя по нежному румянцу на щеках леди Фебы. Сегодня на девушке было небесно-голубое платье, а вместо привычной кружевной косынки корсаж украшало тонкое кружево, соблазнительно обрамлявшее и словно обнимавшее округлые груди. Капитан невольно подумал, что холодноватый тон платья делает ее губы похожими на спелые ягоды: мягкие, сладкие и сочные. Как бы ему хотелось впиться в них поцелуем…
Тревельон отвел взгляд, одергивая себя усилием воли.
— Я так рада, что ты сможешь поехать на заседание дамского общества, — пропела леди Гера, звонко чмокнув сестру в щеку, и послала стражу строгий взгляд, прежде чем выплыть из комнаты с гордо поднятой головой.
Тревельон раздраженно вздохнул, и в этот момент песик мисс Пиклвуд принялся вырываться из ее рук, так что даме пришлось наклониться, чтобы спустить его на пол.
— Полагаю, Миньон готова отправиться на дневную прогулку.
— Милашка, — сказала ее светлость с улыбкой, глядя, как крошечная собачка скачет среди дамских юбок. — Велю горничной принести Бон-Бон, и мы к вам присоединимся.
— Отлично, — возвестила мисс Пиклвуд. — Феба, ты тоже идешь?
— Мне, наверное, не мешало бы сделать круг по саду.
На лице девушки играла любезная улыбка, но Тревельон мог бы поклясться, что услышал нотку отчаяния в ее голосе.
И когда она, не сказав ему ни слова, вдруг развернулась и выбежала из гостиной, он укрепился в своем подозрении. Последовав за своей подопечной, он поймал сочувственный взгляд ее светлости; только сочувствие это было ему без надобности.
Гостиная венчала собой парадную лестницу, по которой можно было спуститься на главный этаж Уэйкфилд-хауса. Тревельон пристально наблюдал, как леди Феба преодолевает начищенные до блеска мраморные ступени. Она ни разу не оступилась — впрочем, как всегда, — но он все равно не спускал с нее глаз.
На нижней площадке лестницы леди Феба повернулась и пошла в глубь дома, скользя пальцами по стене. Он заковылял вслед за ней, куда как менее грациозно, стараясь не выпускать из виду колышущиеся ярко-голубые юбки. Она почти добежала до высоких дверей, ведущих в сад, когда он поравнялся с ней.
— Это очень некрасиво, миледи, заставлять бегать инвалида!
Она не обернулась, разве что расправила плечи.
— Боюсь, капитан, что мы, драгоценные добычи, обожаем вести себя не лучшим образом.
С этими словами Феба распахнула дверь и очутилась на широких гранитных ступенях, спускающихся в сад. Голубой цвет платья на сером фоне гранита и сочная зелень травы зажгли золотистые огоньки в ее светло-каштановых волосах. Она казалась живым воплощением весны, ангельским созданием в своей прелести.
Прекрасно! Если бы она еще не столь решительно пыталась от него убежать.
Капитан ускорил шаг и схватил ее за руку.
— С вашего позволения, миледи.
Тревельон предполагал вспышку раздражения, однако не стал дожидаться и просто положил ее ладонь на сгиб своей левой руки. В траве могли быть кочки; должно быть, Феба сообразила, что будет выглядеть глупо, если шлепнется и расквасит свой надменный нос.
— Вряд ли вас можно назвать инвалидом, — заявила она резко.
Сжав губы, Тревельон повел леди вниз по ступеням.
— Не знаю, миледи, как еще назвать того, кто не способен стоять, не опираясь на трость. Она фыркнула в ответ.
— Что ж, можете считать себя инвалидом — хоть я и убеждена, что это не так, но требую меня называть как угодно, только не добычей.
— Прошу прощения, если невольно оскорбил вас, миледи.
— В самом деле?
Он сдержал тяжелый вздох.
— Странно, что мои вполне обоснованные замечания показались вам оскорбительными, миледи.
— Право же, капитан, теперь я понимаю, отчего вы до сих пор не женаты.
— Серьезно?
— Да кому захочется, чтобы его считали добычей, особенно женщине.
Вероятно, разумнее сейчас отступить.
— Возможно, мое суждение показалось вам слишком категоричным, однако вы должны понимать, миледи, что исключительно дороги своему семейству.
— Должна? — Феба остановилась, заставив остановиться и капитана, поскольку он не хотел ее отпускать. — Отчего же? Родные любят меня — и я плачу им тем же, — но должна признаться, что испытываю дурноту, когда слышу, как меня называют вещью, пусть и драгоценной.
Тревельон с удивлением взглянул на нее.
— Многие мужчины видят в вас драгоценную добычу. Вы сестра герцога, наследница…
— И вы тоже? — перебила его Феба.
Он смотрел на нее, такую хорошенькую, страстную, способную свести с ума. Разумеется, для него она далеко не добыча: не будь слепой, увидела бы это давным-давно.
Он слишком замешкался с ответом, и, сложив руки на груди, леди раздраженно усмехнулась:
— Так что же, капитан Тревельон?
— Мой долг — охранять вас, миледи.
— Я спрашивала не об этом, капитан! Для вас я тоже просто ценный объект? Шкатулка с драгоценностями, которую нужно беречь от воров?
— Нет, — ответил он со всей серьезностью.
— Это радует.
Она положила ладонь на его руку, и ее прикосновение было как раскаленное клеймо на его коже, невзирая на слои ткани, которые их разделяли. Однажды он не выдержит, и когда это произойдет, она увидит, что он не каменный.
Ни в коем случае.
Но это случится не сегодня.
За последней ступенькой была травянистая лужайка, а за ней — сад леди Фебы, лабиринт выложенных гравием аккуратных дорожек, петляющих среди причудливых клумб с цветущими растениями. Тревельон никогда не видел подобных садов. Во-первых, тут росли исключительно белые цветы: розы, лилии, ромашки всех сортов и десятки других растений, названий которых он не знал, потому что никогда не интересовался ботаникой. Вторую особенность этого сада можно было заметить, только подойдя поближе: висевшее в воздухе густое благоухание. Тревельон никогда не спрашивал, но и без того было ясно, что каждый цветок, растущий в этом саду, источал собственный аромат. Каждому, кто входил в этот сад, могло бы показаться, что он вступает в будуар феи. В цветах лениво жужжали пчелы, а напоенный сладкими ароматами ветерок кружил голову.
Обернувшись, Тревельон заметил, как леди Феба буквально на глазах успокаивается: плечи расслабились, кулаки разжались, на сочных губах заиграла улыбка. Она подставила лицо ветерку, и он затаил дыхание. Здесь, в саду, наедине с леди Фебой, он мог смотреть на нее сколько душе
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 70
