Книга Эффект кобры - Мария Лован

— Я думаю, Мейси несколько преувеличила мои способности.

— Это она скромничает. Лучшая студентка на курсе, — закинув ногу на ногу, подруга включила мартовскую кошку.

— Я посудомойка, работаю в одном местечке, иногда за зарплату, иногда за спасибо, а бывает и в долг, — я выдохнула. Впервые мне не пришлось сдерживать приступ рвоты от собственного вранья.

— Хорошая шутка, да? — нервный смешок вырвался у блондинки, она попыталась подавить его, но стало слишком очевидно, что что-то не так.

— Это правда? — Чед не перестал улыбаться, скорее он даже заинтересовался. Между тем Дин лишь безразлично потер щетину на подбородке.

— Да, — отрезала я.

— Ну, тем проще, — Чед потянулся к воротнику и ослабил галстук, отцепил запонки и закатал рукава, рассевшись в более расслабленной позе. — Может, пива?

— А тут оно разве есть? — я посмеялась.

Черные, как смоль, глаза сверкнули, на секунду он о чем-то задумался. Я перевела взгляд на подругу, она не на шутку разозлилась, надула нижнюю губу и сложила руки на груди.

— Тогда мы его найдем, идемте гулять по ночному городу.

— Я так красилась не для этого, — поморщилась Мейс.

— Пасую, хочу немного выпить и домой спать, — устало вставил Дин; складывалось впечатление, будто его заставили сюда идти, и вот он нашел шанс свинтить.

— А ты? Пойдешь? — Чед так задорно, по-ребячески звал на прогулку, что мне не хватило сил отказаться.

— Пойдем, — мы приподнялись из-за стола.

— Ты пойдешь с ней? — Мейси сказала это Чеду и указала на меня пальцем, так, если б мы были незнакомы. Я поежилась от такого вопроса, почувствовав себя чужеродной субстанцией, в которую тычут лишь одним пальцем, чтобы понять, что это за гадость.

— Мейси, серьезно? — не выдержала я. — Пойдешь с ней? — повторила с ощущением горечи в груди. — Ты невыносима!

— Я? А может, ты? Эгоистка!

Желчь подступила к горлу, слезы попытались вырваться наружу, но я сдержалась. Не до этого. Того не стоит!

— Ты ведешь себя как стерва последняя!

— Она, между прочим, права, — сухо подытожил Чед, и мы поспешили уйти из ресторана.

Теплый воздух ударил в нос, шум улиц проехался по ушам, мне не было места в этом ритме. Я словно заблудилась между мирами, которые создавала так тщательно и настолько скрупулезно, что сама запуталась, где правда, а где вымысел. Мейси, как она может так со мной поступать?! Эгоистка? Для меня это хуже любого оскорбления. Потому что я кто угодно, но не она. И уж не по отношению к другу точно!

— Валери? Все хорошо?

Я вернулась из мира рассуждений и обнаружила себя рядом с симпатичным молодым человеком, который до сих пор еще не сбежал.

— Знаешь, я, наверное, пойду домой. Не такой ты себе, верно, вечер представлял, — сглотнув, продолжила. — Извини.

— Постой. Мое предложение о прогулке и пиве еще в силе, все только начинается.

— Оно тебе надо? Лучше вернись в ресторан — может, она еще там.

— Свидание с пустой болтовней потеряло свою актуальность. И к тому же твоя компания мне нравится куда больше, — сказал он, и я тут же усмехнулась. — Тебе не обязательно сегодня сидеть в пустой квартире и заниматься самобичеванием, просматривая совместные фото с подругой. Сегодня вы будете порознь, и нет необходимости проводить это время одной.

Может, он и прав? Да нет, безусловно прав! Я так много сил трачу, чтобы угодить Мейс, соглашаюсь на то, что мне не нравится, тону во лжи. Сколько может продолжаться такая дружба? Почему я раньше не заметила, как этот человек в действительности ко мне относится? Может, мы когда-то и были лучшими подругами, но не сейчас. Та семнадцатилетняя я, нашедшая поддержку в озорной девчонке, тогда еще с кудрявыми рыжими волосами, а не сожженными белыми, и подумать не могла, что через два года все крутанется на сто восемьдесят градусов. Близкий станет далеким.

Я и Чед стояли на берегу возле моста Золотые Ворота. Огни его ламп плавно растекались по металлическому каркасу, превращая конструкцию в настоящее произведение искусства. Фиолетовые облака нависли над городом, обволакивая каменные джунгли мегаполиса своим теплом. Забавно, никогда не была на другом берегу, прожив столько лет в Сан-Франциско, я сумела обойтись парой улиц и забегаловками дурной славы. И что мне мешало сесть в такси или взять билет на автобус?

Насколько мой маленький мир ограничен, не наполнен эмоциями, страдает от недостатка искренних чувств и новых впечатлений. Что я до этого видела в своей жизни? Правильно, ничего. Всю сознательную, да и несознательную часть моего существования меня окружали плохие люди, грязные плиты, половые тряпки, поношенная одежда. И в кутерьме этого дерьма не было чего-то по-настоящему светлого, лишь темная пелена с вкраплениями крохотных белых точек.

— Ты всегда такая молчаливая или только сегодня?

— Не люблю болтать о своей дороге жизни, обычно люди меня не понимают, — я даже не дернулась, продолжила смотреть, но сквозь мост и пейзажи, не видя ничего за пеленой мыслей.

— Да мы коллеги, — протянул он. — Мой отец и его жена далеко от моих представлений об утопии, — это заставило меня обратить на него внимание, собственно, чего он и добивался.

— Хочешь рассказать слезливую историю? — нервно перебираю пальцами цепочку от клатча.

— Нет, почему же. Довольно банальный конфликт отцов и детей, как в том романе, — я кивнула, будто поняла, о чем речь. — Я не хотел идти на юриста, хотел быть диджеем и устраивать безумные рейвы в самых запрещенных местах этой планеты. Но это было так несолидно, — его рот покосился. — В восемнадцать сбежал на Корсику, но меня вернули за уши, отмыли и отправили на первый курс, — хлипкий смешок растворился в шуме города. — В моей семье голос младшего ребенка ничего не решает. Меня даже никогда не выслушивали до конца. А как в твоей семье? У вас тоже принято решать судьбу поколений? Или это только в нашей у главы семейства крыша едет?

— У меня нет родителей, — процедила я и двинулась вдоль берега неспешным прогулочным шагом.

— Прости, я не хотел, — засуетился Чед, пытаясь сгладить ситуацию

— Все в порядке. Они те еще козлы! — я старалась показаться позитивной, насколько это возможно, лишь обмануть себя не вышло. Больная мозоль. — Я росла в детдоме, и там не было конфликта интересов, только мечты о доме и что когда-нибудь мама и папа придут. Хотя после четырнадцати хотелось верить, что я все-таки явилась на