работает, обеспечивая супруге и сыну спокойную жизнь и уверенность в завтрашнем дне, то это залог успеха на все времена.
Маше не хватило его самого и его внимания. Однажды Маша встретила того, кто обеспечил ей должный уровень внимания и романтики. Евгению повезло больше, чем Елене: жена не скрытничала, не выжидала и не изменяла ему. Маша сразу рассказала мужу обо всём и подала на развод.
Сыну Антону тогда было семнадцать, он учился в одиннадцатом классе. Антон не стал жить с отчимом, остался с отцом, а год назад поступил в столичный университет и уехал.
Антон пережил развод родителей достаточно спокойно. Елене и тут не повезло: её сын находится в самом сложном возрасте, и будет находиться в нём ещё года четыре.
— А у меня отпуск во второй половине июля, — отозвалась Елена. — В июне смысла нет идти — сын почти весь месяц проведёт в Сочи.
— Елена Сергеевна, в понедельник подойтите к руководству и возьмите, пожалуйста, отпуск без оплаты на вторник. Я хочу, чтобы вы всё-таки посетили врача в специализированной больнице.
— Почему? — в глазах Елены мелькнул испуг. — Ведь вы же сказали…
— И продолжаю оставаться при своём мнении, — успокоил её Плетнёв. — Но всё-таки я врач первичного приёма, хоть и специализируюсь как раз на той самой теме. Я хочу, чтобы вас успокоил специалист. А потом поедем к эндокринологу. Почему надо всё успеть во вторник, спросите вы?
— Да, спрошу, — Елена наконец улыбнулась, и на душе у Плетнёва потеплело.
— Потому что в среду я уеду в Москву.
— К сыну?
— Я рад, что вы помните, Елена Сергеевна. Конечно, отпуск я делю надвое, и меня не будет меньше двух недель, но потом я сразу приступлю к работе. Да и вам опять находиться в ожидании смысла нет. Чем быстрее вы начнёте лечиться, тем лучше.
— Спасибо вам огромное, Евгений Васильевич. Я сделаю всё так, как вы сказали. Знаете, я часто встречаю добрых и неравнодушных людей, но такое участие в моей жизни вы первый принимаете. Мне очень хочется тоже сделать для вас что-нибудь полезное.
— Сейчас пока не время для таких разговоров, Елена Сергеевна. Дел ещё очень много впереди, большая и трудная работа. Нажить болячку всегда легко, а восстановиться потом бывает порой очень сложно. Я вас не пугаю, поймите правильно, а настраиваю на серьёзный лад. Думайте не о том, как отблагодарить меня. О себе думайте.
— Я только о себе и думаю в последнее время, — усмехнулась Елена. — О том, как бы мне прожить подольше, да ещё будучи здоровой, потому мотивация у меня очень сильная, Евгений Васильевич, об этом можете не беспокоиться.
— Вот это правильно, Елена Сергеевна, — кивнул Плетнёв.
— Не могу даже мысли допустить о том, что Тима будет жить с отцом и с его красавицей.
— Такая уж красавица? — недоверчиво улыбнулся Плетнёв и решил осторожно запустить пробный комплимент. — Неужели красивее вас? Сложно поверить.
Елена будто бы пропустила комплимент мимо ушей, но Евгений заметил, что щеки её едва заметно порозовели, а в красивых карих глазах появился блеск.
— Высокая, стильная, — пожала плечами Лена. — Погодите… Вы ведь видели её, она приезжала ко мне как раз в тот день, когда вы меня впервые смотрели, встретила меня у поликлиники. Хотя вы не помните, скорее всего.
— Отчего же, помню. Девушку помню, но красоты особой не приметил. Хотя… Каждому своё. А зачем она приезжала к вам? Вы ведь тогда уже были разведены с мужем, насколько я понял?
— Правильно поняли. Лиана приезжала без ведома Николая, моего бывшего мужа. Коля хотел, чтобы Тимофей полетел с ними в отпуск, а Лиане хотелось провести отпуск с Колей вдвоём. Вот она и приехала ко мне за помощью.
Евгений несколько секунд молчал, удивлённо глядя на Лену.
— Мда уж… — протянул он задумчиво. — И вправду каждому своё.
— Вот именно. Как бы она себя ни вела, что бы ни делала, выбрал-то Коля её, а не меня.
— А тебя это до сих пор настолько гложет? — спросил вдруг Плетнёв, забыв о правилах этикета и о субординации.
Не смог сдержаться почему-то. Глаза его холодно блестели и не отрываясь смотрели в лицо Елены.
— Как понять — гложет? — Лена не поняла, что её удивило больше: то, как Плетнёв обратился к ней, отбросив условности, сам вопрос или напряжённый, странный взгляд Евгения Васильевича.
— А что тут понимать? — не отводя взгляда, Плетнёв пожал плечами. — Ты переживаешь из-за того, что муж предпочёл тебе другую. Для меня это давно пережитое, но я тебя прекрасно понимаю. Однако ты переживаешь, несмотря на его измену, на его подлый поступок. Неужели хотела бы вернуть бывшего после всего? До сих пор любишь?
— Ещё чего! — возмутилась Лена. — Меня, как и многих брошенных женщин, — я уверена, что многих, — мучает вопрос: что со мной не так? Я всегда старалась и стараюсь жить честно, не совершать низких и подлых поступков, не лгать даже самой себе… А оказывается, мужчина, который всегда ставил для меня планку достаточно высоко, несмотря на то, что я и сама стремилась, вполне доволен женщиной, не отягощающей своё поведение соблюдением принципов морали. Ему более чем достаточно только её молодости и красоты. То есть, от меня нужно было столько всего, и я всё равно не угодила, а её любят просто за то, что она есть.
— По поводу молодости ничего не могу сказать, — хмуро ответил Плетнёв. — А по поводу красоты уже высказаться — не заметил. Я не святоша и не ханжа, но для меня по определению не может быть красивой женщина, которая влезла в чужую семью. Если для твоего бывшего может, то не пора ли тебе задуматься, — не зря ли ты так убиваешься по нему? Он просто выбрал пару как раз себе под стать.
— А почему вы перешли на "ты"? — с любопытством спросила Лена.
После слов Евгения Васильевича ей неожиданно стало значительно легче.
— Потому что я тебя старше, — невозмутимо ответил Плетнёв.
— Намного? — Лена не смогла сдержать улыбку.
— Мне сорок один, а тебе тридцать два. Но… Несмотря на это, ты мне очень нравишься. Ничего не могу поделать с собой, только о тебе и думаю все эти дни.
Признание было настолько неожиданным для Лены, что она некоторое время молча таращилась на Плетнёва, не в силах произнести ни слова.
— Я… Простите, я… Не могу. И не знаю, смогу ли… — смущённо забормотала Лена.
Она была в настоящей панике. Новые отношения — это последнее, что было ей нужно в данный момент. И уж тем более, она никак не
