Пятого августа двухтысячного года современный атомный подводный ракетоносец был потоплен своим же авианесущим крейсером. «Мценск», должный произвести выстрел практической[14]торпедой, внезапно пошел на экстренное всплытие, оказался в опасной близости от идущего полным ходом «Адмирала Молотобойцева» и влетел тому точно под днище. Метровый стальной швеллер киля авианосца вскрыл корпус подлодки, как консервную банку. Носовые отсеки «Мценска» затопило в течение полутора минут, и субмарина, пройдя по пятисотметровой пологой дуге, ткнулась в скальный грунт.
«Адмирал Молотобойцев» спокойно проследовал дальше с бьющимися в истерике на мостике офицерами из штаба учений во главе с Зотовым. Экипаж надводного корабля, за исключением капитана, его помощников и штурмана, пребывал в неведении относительно катастрофы. Волнение на море в тот момент составляло около четырех баллов, и крейсер водоизмещением под пятьдесят тысяч тонн просто качнуло немного сильнее, чем обычно.
Случилась сия неприятность аккурат за сутки до окончания учений.
Верховному Главнокомандующему решили сразу не докладывать. Авось само рассосется. Сообщили только, что связь с лодкой потеряна в результате сбоя аппаратуры, а сами бросились подчищать все документы, могущие оказать негативное влияние на карьеры адмиралов и капитанов первого ранга из штаба флота.
Лишь на следующий день после аварии объявили тревогу и поставили в известность спасательные службы. К тому времени оставшиеся в живых двадцать восемь моряков «Мценска» уже из последних сил стучали в борт. При температуре заливающей отсеки воды в два градуса и давлении в десять атмосфер у человека есть шанс продержаться не более суток. По крайней мере, так написано в учебниках. А адмиралам был опасен даже один единственный выживший свидетель, могущий рассказать, что же случилось на самом деле. У капитана аварийной подлодки была как минимум минута, чтобы объявить по громкой связи причину затопления и подать команду к началу борьбы за живучесть.
За шестьдесят секунд можно многое сказать...
По истечении семидесяти двух часов с момента аварии опасений у командования флота поубавилось. «Адмирал Молотобойцев» зашел в Североморск, сгрузил на берег большинство штабных офицеров и вернулся в район катастрофы. Зотов и Яцык перебрались на тяжелый крейсер «Петр Великий» и возглавили обреченную на неудачу спасательную операцию, не забывая при этом поддерживать миф об оставшихся в живых подводниках, подаче на субмарину «воздуха, пищи и горючего» и оттягивая время объявления о провале работ по стыковке с кормовым люком подлодки. Главным в первые дни после катастрофы было продемонстрировать обществу свои «активность» и желание всеми силами спасти запертых в стальном гробу моряков.
У адмиралов это получилось.
А без помощи тяжелых водолазов подводные снаряды только бились о корпус затонувшей субмарины без малейшего шанса на стыковку с комингс площадкой, поврежденной форштевнем авианосца.
— С «Молотобойцевым» надо что то придумать, — Зотов сжал кулаки. — В сухой док его нельзя заводить. Вмиг расшифруют... Работягам и инженерам рот не заткнешь.
— Верно, — согласился начальник штаба Северного флота.
— Что думаешь?
— Несколько месяцев он и так походит. А потом его надо будет посадить на камни. Во время боевого дежурства. Тогда о «чэ пэ» можно в прессу не сообщать. Сам понимаешь... Выговорешник капитану вкатим — и все дела.
— Капитану нельзя...
— Можно, — жестко отреагировал Яцык. — Устроим преследование подлодки НАТО, нагло нарушившей наши границы, проведем крупномасштабную операцию, полфлота выведем в море, подключим авиацию... А выговор погасим на следующий день. За проявленное мужество.
— Думаешь, пройдет?
— Обязательно. Главком раздувать не будет. А Президент в этих делах вообще не рубит. Историю с миной съел и не поморщился...
— Остаются родственники.
— Сыграем в благородство, — цинично выдал вице адмирал. — Подадим рапорта об отставке, извинимся перед телекамерами. Народ у нас отходчивый, долго зла держать не будет...
Зотов поежился. Подавать рапорт ему не хотелось.
А вдруг удовлетворят просьбу?
И что тогда?
Пенсия?
Яцык заметил нервное передергивание плеч адмирала, сжатый до побелевших суставов кулак и усмехнулся про себя.
«Боится комфлота. Не хочет терять тепленькое местечко... Угробил свою же лодку, утопил больше сотни подчиненных, а теперь ищет выход из ситуации, — на лице вице адмирала не дрогнул ни один мускул, хотя ему очень хотелось язвительно улыбнуться. — Причем с наименьшими потерями для собственного имиджа „опытного флотоводца»... Не выйдет. За все надо платить..."
Себя в качестве соучастника преступления начальник штаба даже не рассматривал. Хотя именно его ведомство подготовило документы на дислокацию кораблей и именно по его вине торпедные стрельбы проводились не с расстояния в три мили, а с пяти кабельтовых.
— С Самохваловым договоримся, — успокоил Поповского Яцык, — ему тоже скандал ни к чему...
Главком ВМФ Владимир Самохвалов находился в сложных отношениях с командующими флотами и их начальниками штабов. Сам напрямую он не мог подсасываться к финансированию военно морских сил. Потому его личное благосостояние зависело от своих людей на нижестоящих ступенях пирамиды командования ВМФ. Взамен он обеспечивал прикрытие мелких и крупных нарушений и строго следил за тем, чтобы ненужная или опасная информация не доходила до министра обороны и далее до Президента.
О прессе ни Зотов, ни Яцык даже не подумали.
Привыкли к тому, что гриф секретности надежно прикрывает их от любого независимого расследования.
* * *
Влад помог жене хозяина дома убрать со стола посуду, вежливо поблагодарил за сытный обед и выбрался на веранду, чтобы выкурить тонкую ароматную сигару.
У крыльца ошивался задумчивый Вася Славин.
— Ты почему не отдыхаешь? — доброжелательно поинтересовался биолог.
— Да вопрос есть...
— Давай, присаживайся, — Рокотов хлопнул ладонью по лавке рядом с собой. — У нас ведь демократия. Пришел, видишь, я курю — садись, закуривай, — полкило жареного мяса настроили биолога на философский лад. — Видишь, я чай пью — садись и ты чай пить. Пришел, а я борщ ем — садись рядом, закуривай...
Пару секунд Василий обдумывал тираду командира, потом рассмеялся.
— Я не за борщом пришел...
— Это я уже понял, — биолог подвинул к Славину графин с морсом. — Тем более что борща уже нет. Прими стаканчик.
— Спасибо, — молодой казак набулькал себе розовой жидкости. — Слушай, Влад, я по поводу рукопашного боя хотел спросить... Вот ты давеча во дворе и доски крушил, и арбуз кулаком пробивал. А нас чего то не учишь...
