от уроков на этот срок, чтобы я не плакала, наверное. Я знала, что мамочка все-все помнит, поэтому не пыталась схитрить, а прилежно занималась.
— Какая ты послушная, — улыбнулась она. Я так люблю, когда она меня гладит по волосам, просто слов нет.
— Ну это же ты… — прошептала я.
— А за что я на тебя сердилась… там? — спросила меня мамочка. — Если больно, не говори.
— Ты сердилась, когда я выделялась… — тихо ответила ей я. — Ну… когда праздник тебе сделать хотела… а еще, когда твой день рождения…
Мамочка тогда очень сильно рассердилась и наказала меня так, что я старалась не садиться без нужды. А почему она так рассердилась, я не знаю до сих пор, и, кажется, мама поняла меня. Она сначала не поверила, что сердилась за это, а потом обняла и прижала к себе, сказав о себе взрослой нехорошее слово.
— Значит, я сердилась на тебя за то, что ты меня так любишь? — как будто саму себя спросила мамочка. — Прости меня, доченька![1] — она впервые меня так назвала…
— Ты же не виновата, — ответила я, потому что уже знала. — Это все зелья, которые подливал рыжий предатель…
— С рыжими потом разберемся, — сказала она мне, потому что все Уизли из школы исчезли, а дядя Гарри теперь был постоянно с нами. Он тоже учился, потому что так мамочка сказала. Когда мамочка что-то говорит, надо делать, а то больно будет.
— Да, мамочка, — кивнула я, снова показывая, как танцует ананас. Мама от этого улыбалась.
— Ты умница, — сказала она мне, и я заулыбалась. Меня! Мама! Похвалила!
А потом начались экзамены, только я очень боялась, когда была одна. Я не понимала, что со мной происходит. Стоило двери закрыться и… перед глазами снова вставали колдографии из газет, злые магглы, желающие всех нас убить, а потом я заснула, кажется, потому что снова увидела мамочку. Она не выглядела недовольной, только очень обеспокоенной. А потом пришел профессор Флитвик, он чары преподает.
— Мисс Грейнджер, вам придется присутствовать на экзамене, — сказал профессор мамочке. — Без вас мисс Лавгуд чего-то пугается и теряет сознание, а это для нее опасно.
— Хорошо, профессор, — ответила обнимавшая меня мамочка. — Я буду с ней.
— Только не подсказывать, — очень по-доброму улыбнулся он, а я не выдержала и сказала, что мама не будет подсказывать, потому что так неправильно, а за неправильно бывает по попе. Профессор чему-то грустно улыбнулся и сказал, что ждет нас завтра.
— Малышка ты моя, — мама прижала меня к себе, а я сказала, что готова так хоть всю жизнь жить, и мама всхлипнула.
А потом были экзамены, я очень хорошо отвечала и все-все показывала, отчего профессора меня хвалили, даже профессор Снейп, которому я, кажется, не нравилась. Он меня просто спросил по всем темам, даже зелье варить не заставил, хотя я умею, и тяжело вздохнул. А почему, я не поняла. Папа-предатель ненавидел его даже мертвого, а дядя Гарри очень уважал, хотя сейчас они, кажется, не ладят.
Так я сдала все экзамены, мамочка меня за это очень хвалила, вот! А потом оказалось, что мы будем ходить на уроки вместе, чтобы я не боялась остаться без мамы. Это такое счастье, когда мамочка рядом… Живая… Я согласна на какое угодно наказание, лишь бы она была жива! Мамочка…
Часть 5
— По возрасту девочка откатилась очень серьезно, Ксено, — Гиппократ задумчиво потеребил нос. — Менталист просто не рискнет к ней подойти — можно спровоцировать сердечный приступ, а без этой магглокровки она просто не выживет.
— Еще неизвестно, как будет на каникулах… — мистер Лавгуд все отлично понимал, поэтому решил переговорить с родителями мисс Грейнджер. Почему-то просить воспоминания дочери он не рискнул. Возможно, если бы он это сделал, все обернулось бы иначе.
Мистер и миссис Грейнджер оказались обычными магглами, имевшими свое мнение по поводу дочери и не желавшими понимать ничего сверх того. Принявшие магию, они не приняли волшебство. Что-то с ними было не так. Нет, Ксено не рассказал о ситуации, он просто оценил этих людей, понимая теперь, что каникулы будут очень тяжелыми. Именно чувствовать, что родная дочь может каникулы не пережить, было просто страшно. Магглы…
Завтра будет очень особенный день. У меня он был связан с сердитостью мамы так, что после второго курса я уже боялась делать шумный праздник, но она же еще не сердитая, значит… можно? Ну, в последний раз! Когда мамочка уснула, я выскользнула из спальни, потому что договорилась с дядей Гарри проводить меня. До отбоя было еще почти полтора часа, поэтому мы вполне успевали.
— Куда идем? — поинтересовался дядя Гарри, который еще не дядя, но я просто так привыкла.
— На кухню, — ответила я ему. — Нужно с эльфами о тортике договориться, потому что у мамочки завтра день рождения.
— С эльфами? С какими эльфами? — удивился мальчик, он такой смешной!
— Еду делают и убирают домовые эльфы… — я прочитала ему лекцию о домашней прислуге, особенно почему их нельзя обижать и давать одежду. Пока я ему рассказывала, мы дошли. Привычно пощекотав грушу, мы вошли. Дядя Гарри очень удивился, пока я просила эльфов сделать тортик самой лучшей мамочке на свете.
— Мы сделаем, не волнуйся, юная волшебница, — пропищал один из слуг и вдруг погладил меня. Они все сгрудились вокруг.
— Вы из-за магии так? — спросил дядя Гарри, видя, как улыбаются эльфы.
— Не совсем, — ответил ему кто-то из домовиков. — Юная волшебница просто излучает самую сладкую силу, это очень приятно.
Потом мы вернулись до… ой… обратно в гостиную, и я начала трансфигурировать и делать иллюзии, как меня учил Ал… Нельзя вспоминать, нельзя! А то опять плакать буду. Дядя Гарри что-то понял, он обнял меня и погладил, отчего руки перестали дрожать, и я снова смогла быстро работать, потому что, если мама проснется, то сюрприза не получится.
— Видно, что
