ему лекцию больше часа, но волнение мешало ему быть внимательным. Радость не была тем чувством, которое Букер привык испытывать, когда в дело не вмешивался острый предмет.
Они посоветовали ему обратиться к адвокату, создать трастовый фонд и не рассказывать о выигрыше никому, кроме ближайших родственников. Он ничего из этого не делал. У Букера не было близких родственников, с которыми он мог бы поделиться секретом. Ну, если не считать Элейн, но она все равно не захотела бы это слышать. Что он действительно сделал, так это просмотрел рекламу на "Крейглист"[14], попросил двух девушек и парня встретиться с ним в баре в трех кварталах отсюда, а затем пригласил их всех к себе, как только они немного выпили.
Они устроили настоящий бардак. Букер не чувствовал особой привязанности к этим троим. Ему просто хотелось отпраздновать это событие с предельной жестокостью, и он позволил себе быть диким. Когда одна из девушек была еще жива, он даже вывел Элейн из своей спальни, чтобы показать ее.
Эпидермис старухи превратилась в выделанную кожу, но это не было ошибкой, это было именно то, чего он хотел.
Элейн потребовалось полтора года, чтобы умереть, ее губы к концу полностью срослись, образовав гладкую линию рубцовой ткани. После того, как она скончалась, он приложил огромные усилия, чтобы сохранить ее тело, проводя обширные исследования и эксперименты, прежде чем смог наладить процесс правильно. Конечно, и до нее случались неудачи, но человеческая таксидермия не была чем-то, чему учили в Учебном приложении[15].
Некоторые части тела его матери были заменены, но кожа принадлежала ей, ее скелет был отбелен, высушен и вставлен обратно (плюс немного опилок, для придания формы). Глаза были стеклянными, но цвет был достаточно близким, чтобы даже Букер не смог бы различить разницу при правильном освещении. Однако мягкие складки ее влагалища не удалось сохранить. Просто не было способа выдубить плоть в этом месте и сохранить ее особую мягкость и эластичность, поэтому ему пришлось посетить секс-шоп и найти силиконовую замену. Букер пришил крестиком карманную киску, прикрепив ее к внутренней части ее лобкового бугорка, чтобы швы не были видны снаружи.
Девушку звали Энджел, или это был ее никнейм - Букер не считал нужным называть ее как-то иначе. Она была смертельно ранена - он использовал нож для колки льда, чтобы надуть одно из ее легких, как воздушный шарик, так что, за исключением крошечной мокнущей дырочки под левой грудью, на ней не было ни царапины. Двое других умерли быстрее, но более эффектно.
Когда оргия была в самом разгаре, Букер убедил парня (вроде бы Дэвида?) засунуть руку в задницу другой девушке. Это явно была не первая ее ситуация с проникновением сзади, потому что хмыря затянуло внутрь ее по самое запястье, когда Букер опустил тесак. Дэйв оставил там свою руку. Были более достойные способы уйти, но Букер видел и делал и похуже.
Несмотря на то, что Энджел истекала кровью, а двое ее друзей были уже мертвы рядом с ней, она закричала, увидев Элейн, когда Букер выносил ее из своей спальни.
Элейн Уокер была меньше, чем при жизни, когда растила Букера. Некоторая потеря массы произошла из-за того, что Букер выпотрошил ее набил наполнителем. А отчасти из-за ее преклонного возраста и ухудшения здоровья, когда она наконец умерла.
У таксидермии были ограничения, например, потеря подвижности, но Букер был очень доволен тем, какой у него получилась Элейн. Ее локти касались колен, спина слегка выгнулась. Это была удобная поза, ее можно было либо положить на спину, либо упереть предплечья и колени в пол, руки и ноги превращали ее в довольно привлекательный кофейный столик.
Прежде чем адвокат постучал в дверь, Букер только что закончил отрезать веки Энджел, чтобы она могла отвлечься от своего заполненного жидкостью легкого и наблюдать, как Букер кладет Элейн на пол в гостиной (позвоночником вверх) и входит в свою мать снова и снова.
Стук в дверь помешал бы ему кончить, если бы он уже не кончал.
Со всеми поступающими деньгами в его новом доме обязательно будет студия таксидермии. Мультимиллионерам нужны хобби, чтобы занять себя.
4.
Они встречались в одном из холлов отеля "Four Seasons" в центре города, и Букер опоздал на двадцать минут, сжимая пачку бумаг в своих потных руках ботаника.
Фрэнк Ламбрик остановился в "Марриот", а не в "Четырех сезонах", но это не помешало создать у Букера впечатление, что он нанял юрисконсульта высшего уровня. Фрэнк должен был получить чек по своей платиновой карте American Express. Это был счет, которым он старался пользоваться не чаще, чем это было необходимо.
Пока он ждал Букера, Фрэнк заказал "Манхэттен" и воду, оставив лед таять в напитке, и трижды доливал воду. Это был напиток за семнадцать долларов, и он не собирался делать из него ни глотка, пока этот мелкий чудик не окажется рядом и не увидит этого. Перед такими встречами, а их было не так много, Фрэнк всегда представлял, каково это - оказаться по другую сторону стола. Он не играл в лотерею, а чтобы выиграть, нужно было участвовать в ней, но чтобы участвовать в лотерее, нужно было быть математическим болваном.
Ух, как бы он развернулся даже с третью букеровского выигрыша. Даже без невероятного везения Фрэнк обеспечивал комфортную жизнь своей семье, но комфорт не был роскошью, а он всегда чувствовал, что заслуживает абсурдной роскоши. Он переедет из Кембриджа в Ньютон - это будет его первый трюк. Государственные школы были неплохими там, где они жили сейчас, но в Ньютоне у детей будет выбор из лучших государственных и частных школ в стране. Его жена могла бы сделать ту самую операцию по увеличению груди, о которой она всегда шутила - шутку, которая никогда не была шуткой ни для одного из них. Они купили бы зимний дом в Западном Массачусетсе и еще один в Нью-Гэмпшире, потому что у них была бы такая возможность.
- Извините, я опоздал, - сказал Букер, заставив Фрэнка отвлечься от его мечтаний о больших деньгах. Несмотря на то, что он был одет в дешевый костюм
