день пошел своим чередом. А вечером дядюшка Одэлис позвал меня посидеть у огня с работниками. Объяснил, что это тоже часть магии вина. Хозяин виноградника должен знать работников в лицо и по именам, понимать, кто и с чем лучше работает, чтобы все делалось максимально хорошо и правильно.
Хозяину смуглые люди обрадовались. Оказывается, сегодня был день перед выходным – что-то вроде пятницы, поэтому работникам выдали большую оплетенную бутыль простого, не волшебного вина, чтобы повеселиться.
На специальной площадке развели костер, поставили на него огромный котел с похлебкой, а рядом корзину с хлебом и сыром. Сыр был тоже свой. Я уже знала, что ниже склонов, увитых виноградом, прямо у подножия холма находилась маленькая ферма. Коров там кормили не только травой и кукурузой, но и сушеным жомом от производства вина, поэтому сыр имел насыщенный цвет и необычный привкус.
Нас с дядюшкой приняли в кружок, предложили грубые глиняные кружки с вином и похлебку. Мы отведали горячее варево, больше похожее на кукурузную кашу, а потом переключились на хлеб и сыр. Все же край был сельскохозяйственный, поэтому до глубокой осени мясо тут почти не ели.
Огонь, легкое вино, разговоры…
Когда спустилась ночь, кто-то из работников принес гитары, и зазвучала музыка. Долгие протяжные песни разбудили во мне тоску по дому, слезы набежали на глаза, но дядюшка накинул мне на плечи большую красивую шаль, подлил вина, насыпал в ладонь изюма, как маленькой девочке, и меня вскоре отпустило.
Ночью прошёл дождь. Хороший такой майский ливень с сильной грозой и яркими молниями.
Это мне рассказал за завтраком дядюшка Одэлис. Пришлось поверить ему на слово, поскольку я спала так крепко, что не видела сверкания и не слышала грохота. Но кусты и деревья, затеняющие веранду, выглядели умытыми, а на траве блестели капли дождя.
Перед выходом из дома синьор Портэлл протянул мне нечто, отдаленно напоминающее резиновые сапоги. Правда, очень отдаленно, потому что эта… хм… обувь состояла из крупных ороговевших чешуек.
С некоторой опаской я сунула ногу внутрь. Дядюшка Одэлис с насмешкой смотрел на меня. Сам он был обут в такие же «сапоги». И только это заставило меня решиться на эксперимент.
Впрочем, кусаться обувь не собиралась. Я сделала несколько шагов, потопала, проверяя удобство сапог, и нашла, что они вполне ничего – носить можно. Тяжеловато только.
Впрочем, первый же шаг с крыльца показал, что дядюшкина предусмотрительность была вполне обоснована. Ибо я провалилась в чавкающую грязь по щиколотки. Точнее провалились сапоги.
Уже уверенная, что теперь мне придётся приложить немало усилий, чтобы выбраться из западни, подняла правую ногу. И с удивлением заметила, что сапог выскользнул из грязевой ловушки легко, причём на нём не осталось ни следа этой самой грязи. Вторая нога поднялась так же легко, и вскоре я уже с удовольствием хлюпала по размякшей тропинке, намеренно выбирая места погрязистее.
И чувствовала ничем не замутнённую радость первооткрывателя, совсем как в детстве.
Дядюшка Одэлис только посматривал на меня с доброй хитринкой, но ничего не комментировал. И я была ему благодарна и за заботу, и за эту возможность порадоваться новому открытию.
Гроза ушла, но непогода осталась, прячась поблизости за низкими серыми тучами и угрожая в любой момент пролиться мелким противным дождём.
– У нас сегодня очень ответственное задание, надо поторопиться, – сообщил дядюшка Одэлис, обернувшись ко мне. Я устыдилась и прибавила шагу.
Всё-таки никак не могу привыкнуть к тому, что это другой мир – слишком он похож на наш. И в то же время так разительно отличается.
По винограднику бродили хмурые заспанные работники и отчаянно зевали. Проникнувшись общим настроем, я зевнула в ответ. И только тогда заметила, что в руках у людей нет привычных инструментов. Вместо того, чтобы обрабатывать лозы, часть работников втыкала в междурядье факелы и поджигала их, а другая часть бродила по рядам с глубокими корзинами.
Такую же корзину вручили и мне. Я автоматически сжала пальцы на ручке и вопросительно уставилась на синьора Портэлла, который смотрел на меня с хитрым прищуром.
– Надеюсь, ты не боишься улиток? – улыбнулся он.
– Каких улиток? – не сразу дошло до меня.
– Виноградных, – засмеялись откуда-то с соседнего ряда. И над виноградником разнёсся задорный смех работников.
Я уже заметила, что их очень веселят мои пробелы в знаниях и удивление, которое мне никак не удавалось скрыть. Впрочем, я не обижалась. Посмеивались надо мной по-доброму, без злобы. Но чаще помогали, подсказывая, что и как нужно делать, если дядюшки вдруг не оказывалось рядом, чтобы помочь.
Я посмотрела взглядом на работников, которые склонялись над лозами, нагибались почти к самым корням, переворачивали камни и что-то собирали в корзины.
Улитки. Точно, виноградные улитки, что-то я о них слышала в прежней жизни.
– Эти слизни – настоящие вредители, – дядюшка Одэлис поднял крупную улитку, спрятавшуюся в серо-коричневую раковину, и продемонстрировал мне. – Но и очень полезные.
Вокруг снова засмеялись.
И я решила не переспрашивать, чем же полезны улитки. Эти хохотуны иногда такие скабрезности придумывали, что, несмотря на мой возраст и жизненный опыт, краснела как юная девственница.
Просто присмотрелась, заметила прицепившегося к лозе вредителя, ухватила его двумя пальцами и аккуратно положила в корзину. Постепенно охота меня увлекла. Улитки проявляли чудеса маскировки, и иногда, оглянувшись назад, я вдруг замечала пропущенный панцирь. Хотя была уверена, что тщательно изучила каждый сантиметр.
Через час я уже не замечала ничего вокруг, кроме хитрых улиток, так и норовивших обмануть меня, прикинувшись камушком.
Глава 6
Прорезавший тишину злобный вопль застал меня врасплох. Я резко выпрямилась и уронила корзину, из которой тут же началось паническое улиточье бегство.
– Одэлис! – вопль раздался снова.
Я заметила, что другие работники продолжали своё дело. И кроме меня, никто не пытался определить источник неприятного звука. Я же не понимала, что происходит, и крутила головой по сторонам. Наконец взглядом вычленила несуразную фигуру, застывшую в начале виноградника и нелепо размахивающую руками.
Дядюшка Одэлис, собиравший улиток в соседнем ряду, тяжело вздохнул и направился к источнику воплей.
Я напрягла зрение,
