Никогда не считал себя альтруистом, почему же с ней я начинаю играть в несвойственное мне благородство?! Убеждаю себя, что я просто хочу обезопасить свою шкуру и убрать ее подальше с моих глаз, поступком, который для меня ничего не стоит, и решительно направляюсь к Стасу.
Заглядываю и, убедившись, что он один, вхожу. Приятель протягивает руку, мы здороваемся, и я думаю, как лучше начать деликатный разговор.
– Что-то случилось?! – опережая меня, спрашивает он, и я хмурюсь, и признаюсь:
– Я хотел попросить тебя кое о чем.
Стас молча смотрит, ожидая продолжения, и я выкладываю:
– Ася... та, которую вчера не хотела брать Марго, приходила ко мне и просила денег. У нее там мама больна вроде. Я вчера ей отказал, но сегодня решил помочь.
Еще сильнее хмурюсь от пристального взгляда мужчины и, чтобы скорее завершить неприятное мне дело, вытягиваю из кармана стопку банкнот, и протягиваю ему.
– Отдай ей как бы от себя. Скажи, что может не возвращать.
Стас перелистывает купюры, присвистывает и, с ухмылкой смотря на меня, спрашивает:
– Почему сам не отдашь?
Отмахиваюсь.
– Я и так за нее заступился. Не хочу, чтобы девчонка что-то о себе возомнила.
– А ей стоит?!
Пытаюсь нацепить на лицо безразличную маску и твердо говорю:
– Нет!
– Малышка-то – бомба. Марго сразу заметила бриллиант и решила убрать с глаз долой.
– Красивая, – соглашаюсь я, а Стас как специально начинает еще больше ее расхваливать.
– Она сегодня приходила к нам на занятия. Пару тренировок, и мы ей такие номера поставим – зал взорвется!
Верю ему безоговорочно, но почему-то мне не нравится то, что я слышу. Нелогично! Должен радоваться, а я надеюсь, что, получив деньги, она исчезнет и больше никогда не появится в нашем заведении.
Прощаюсь, ухожу и, пройдя первый коридор, встречаю ту, которую больше всего не хочу видеть.
Ярко выраженный колючий взгляд, сжатые губы. Девчонка поспешно пытается проскочить мимо меня, но я почему-то делаю шаг в сторону, преграждая ей дорогу, и в упор смотрю на нее. Она поднимает свои горящие глаза в веере густых ненакрашенных и ненаращенных ресниц и с вызовом смотрит на меня. У нее невероятные глаза. Язык не поднимается банально назвать их карими... вот у меня, да, карие, а у нее они медовые или скорее янтарные… С темными и светлыми прожилками, как будто бисеринками, застывшими со временем.
Понимая, что свой странный поступок надо хоть как-то объяснить, рявкаю:
– Тебя здороваться не учили?!
Ася раскрывает свои пухлые губы и швыряет мне в лицо ледяное «здравствуйте».
Я ощущаю едва уловимый фруктовый запах ее волос, с головой окунаюсь в ее глаза и пропадаю. Я буквально теряю голову, как от горячительного напитка идентичного цвета, и вдруг отчетливо понимаю, почему веду себя как идиот; почему не могу избавиться от мыслей о ней; почему пытаюсь прогнать ее из клуба. Все просто – я не хочу смотреть со сцены, как она будет эротично двигать своим телом, демонстрируя всем свои прелести, я хочу видеть это все эксклюзивно. Я хочу ее себе! Эта девчонка как горячая норовистая лошадка – необъезженная, непокорная и безумно манящая. Особенно с таким пылающим взглядом как сейчас. Она будоражит, доводит до бешенства и сносит крышу. И хоть я прекрасно отдаю себе отчет в том, что, чтобы ее объездить, придется совсем непросто, но это-то и заводит. Я покажу ей, кто хозяин!
Пока я, пропадая в ее глазах, ставлю для себя цели, Ася, пользуясь моим замешательством, огибает меня и быстро направляется к выходу.
4 глава. Деньги.
В моей жизни все перепуталось: черное-белое, белое-черное. Все мои понятия, все мои устои разбились об прозу действительности. Раньше все было так просто, и я, оценивая человека, легко вешала на него ярлык «плохой» или «хороший» и соответственно отталкивала от себя всех заклейменных и притягивала избранных. Вряд ли что-то могло поколебать мои прикрепленные на людей определения, и «черный» никогда не мог стать «белым», а к полумерам меня не приучили.
Однако сейчас мой фундамент начал шататься под ногами, поскольку я никак не могу найти нишу для некоторых окружающих людей. Вот, например, Надя не вписывается в мои понятия «хороших» уже по определению рода ее деятельности, но она протянула мне руку помощи и априори не может быть плохой. Тоже касается и Оксаны: она давно была отнесена к людям светлой касты, к тому же была моей близкой подругой, но первая, узнав о несчастье, обрушившемся на мою семью, даже не предложила пару тысяч, хотя ежедневно спускала гораздо больше на тонны совершенно ненужных ей вещей, сказав, что такой большой суммы у нее нет. Наверно, я столкнулась с проблемами взрослой жизни, где детские понятия о добре и зле не работают, но мама всегда также оценивала людей. Почему же у меня не получается?!
Оксана поворачивается ко мне и протягивает шоколадку. Я машинально тянусь, но останавливаюсь на полпути, вспоминая слова Нади о том, что надо постоянно держать себя в форме, и если ты не ходишь в спортзал, то должна придерживаться диеты, потому что чем лучше выглядит танцовщица стриптиза, тем больше она получает. Я хоть никогда не страдала от лишних килограмм и за последний месяц от стресса вообще потеряла парочку, все же решаю воздержаться от сладкого.
Подруга бросает вопросительный взгляд на мой маникюр и, удивленно приподняв брови, спрашивает:
– Нашла деньги?
Киваю, стараясь внешне оставаться невозмутимой. С тех пор как я молча вписала себя в касту порочных, мне кажется, что у меня на лбу отпечатано клеймо и все, кто смотрит на меня теперь, понимают, как низко я опустилась.
– Где? – слышу новый вопрос и делаю то, что раньше никогда не делала – обманываю подругу:
– Мне дали кредит.
Делиться с ней моей страшной тайной я не могу, к тому же чувствую, что после ее последнего поступка в наших отношениях появилась невидимая трещина, и я еще не знаю, к чему она приведет.
– В каком банке?!
Скрепя сердце называю банк, в котором встретилась с Надей, и, чтобы не продолжать погружаться в трясину своей лжи, перевожу тему, и спрашиваю соседку о ее надменном парне, от которого у меня при встрече сводит зубы.
Пока Оксана, утонув с головой в своей любимой теме, делится подробностями вчерашнего свидания, я почему-то возвращаюсь мыслями к Марку. Странно. С ним как раз все просто: красавчик не вписывается в категорию «хороший», и то, что он вступился за меня на кастинге, скорее всего, входит в какой-то его зловещий план, о котором я еще не знаю. Марк – самовлюбленный, бессердечный мужчина, еще и хозяин стриптиз-клуба. Только почему-то, когда я начинаю, помимо своей воли, вспоминать его, сердце предательски ускоряется, а память включает звук и напоминает, какой очаровательный у него голос, и вдобавок рисует перед глазами его образ.
