было чисто, свежо и солнечно, видно, что за ней присматривали добросовестно: протирали пыль, проветривали. Окна выходили на южную сторону, и вся квартира была наполнена светом. Лёгкость, радость, своё место ощутила Поля и поверила, что всё у них с Дашкой будет хорошо!
Вдвоём с Сергеем Юрьевичем они споро перетаскали все их с дочерью немудрёные пожитки. Сосед попрощался и оставил их одних. Дашка убежала обследовать двухкомнатную квартиру, а Полина опустилась на диван, как будто из неё разом выпустили воздух.
Хорошо, что есть где жить. Но как же страшно начинать жизнь заново на новом месте! Посидев несколько минут, Полина вслед за дочерью начала обход квартиры. Планировка была старая, но удобная. Широкий коридор от входной двери упирался в раздельный санузел. По обе стороны коридора располагались три двери: слева две в гостиную и спальню, справа – в кухню. То есть окна выходили на обе стороны дома, и это было хорошо.
В гостиной, где они сейчас находились, мебели почти не было: очень старый потёртый диван и сервант у стены. Насчёт серванта Полина даже не заморочилась, постоит ещё. А вот диван явно надо было менять. На нём даже сидеть опасно было, того и гляди пружина в попу вопьётся. А у Поли – Дашка. Так что во избежание, как говорится.
Вторая комната была спальней, а у них будет детской, сразу решила Полина. Но только после небольшого обновления. Здесь стояла допотопная железная кровать с панцирной сеткой и тумбочка с телевизором. Полина и не подозревала, что тётушка предпочитала такой минимализм.
Да, собственно, Полина ничего толком и не помнила из тётушкиной жизни. Ей всего было лет пять-шесть, когда она здесь была. В общем, первый круг расходов нарисовался сразу: детская плюс диван. Всё остальное потерпит. Постепенно сделается.
В кухне не было даже гарнитура. Стоял большой деревянный стол для готовки и хранения, плита, два табурета, старый советских времён холодильник «Зил-Москва» и навесная полка над раковиной. Похоже, тётя Маша вообще не покупала никакую мебель, а пользовалась той, что осталась от родителей. Наверное, ей это было неважно.
– М-да! – оценила положение Полина. – Ну, ничего, справимся! Справимся, Дашуня?
– Сплавимся! Мне нлавится тут, балкон больсой!
– А я его ещё не видела.
Мельком заглянув в туалет и ванную, Поля ожидаемо увидела голые крашеные стены и старое оснащение. «Ладно, постепенно», определилась Поля и с этим участком.
Дашка тянула её на балкон, и Полина, с трудом открыв шпингалет старой деревянной рамы, открыла дверь.
– Ух, ты-ы! – завопила Дарья, выбегая на балкон.
Вид, действительно был оживлённым. Это окно выходило на шумную улицу, с постоянным потоком машин, с небольшим сквером под окнами и с панорамой города, видимой с четвёртого этажа.
– И хорошо, и плохо, – опять оценила Поля. – И с Дашкой надо провести серьёзную работу, чтобы на балкон лишний раз не лезла, а лучше закрыть его пока накрепко. Опасно.
Настало время разбирать вещи и готовить первый в новом доме ужин. Кастрюлек у тёти Маши было только две: на три литра и на полтора. Тарелок – четыре: две суповых и две для второго, старенький чайный сервиз, наполовину разбитый и всё.
Поля автоматически отмечала все эти нюансы, эту сознательную бедность и ей становилось горько, что она уже во взрослом возрасте ни разу не приехала к тётке – старшей сестре матери. Не проведала её, не утешила, ничем не помогла. Под влиянием матери относилась к далёкой тётушке настороженно, а теперь вот пользуется её квартирой. Стыдно!
Но теперь что уж, остаётся только оправдывать тёткино доверие. С толком использовать её смертный подарок. Не прокакать, а улучшить. Как-то так. Полина стёрла невольные слёзы, выступившие от раскаяния и разложила по тарелкам гречневую кашу.
– Всё сделаем помаленьку, тёть Маш, – тихо произнесла она в пространство.
После ужина постелила им с Дашкой на диване, подложив под простынь собственное шерстяное одеяло. Укладывать дочь в кровать, на которой скончалась тётушка, Поля не решилась из суеверия.
Когда Дашка уснула, она присела на старый табурет к кухонному столу и начала составлять список немедленных дел из расчёта имеющихся денег. Ясно, что полноценный ремонт даже в одной комнате, она сейчас не осилит. Но освежить обои, половую краску, купить недорогую детскую мебель, шторы ей, пожалуй, по силам. Это первое.
Второе. Сходить в УК, прописаться, вызвать электрика и сантехника. Заменить розетки и проводку, если надо, унитаз и ванну. Нет, ванну просто выбросить, а купить кабину.
Третье. Наполнить холодильник и шкаф продуктами.
На этом левый столбик с хотелками прервался, потому что закончился правый столбик с деньгами. У неё на карте оставалось около семидесяти тысяч. Руслан ей каждый месяц перечислял на карту определённую сумму, обычно пятьдесят тысяч. Но Полина – девушка экономная и не тратила всю сумму. Поэтому у неё и накопилась небольшая заначка. Но для самостоятельной жизни этого ничтожно мало.
– Работа! Срочно нужна работа! – месяц они с Дашкой протянут, но дальше – караул. И помощи ждать неоткуда. – Ладно, посмотрим в интернете.
Полина встала и налила себе чаю, бросила в него пакетик, а сахар она не покупала. Полезла в стол, достала старую сахарницу, открыла, понюхала этот старый сахар, решила, что сойдёт и ткнула ложкой, загребая поглубже.
Ложка упёрлась в какой-то кулёк. Полина вытащила его и сквозь плёнку пакета увидела тугую скрутку пятитысячных купюр. Ещё не понимая, что это такое, она разрезала и развернула пакет. Кроме денег, там было письмо.
«Дорогая Полюшка, если ты вступила в наследство, то рано или поздно найдёшь эту мою заначку. Мне же много не надо, а пенсия у меня была неплохая. Всю жизнь ведь работала на заводе. Вот накопила триста пятьдесят тысяч. Аня писала, что неудачно ты замуж вышла, из богатых он. И мать его тебя не приняла. Вот я и подумала, а вдруг тебе пригодится моя помощь. Живи спокойно, девочка. Жаль, я твою малышку не увидела. Аня говорит, на тебя похожа. Благословляю тебя, будьте здоровы, родные мои. Ваша тётя Мария».
Полина не замечала, что слёзы текут и текут по щекам, записка промокла и старая паста начала расплываться. Она бережно свернула письмо, спрятала его под чехол телефона, не считая
