я видела ее последний раз. В то время как я... фигуристая, так сказать. Я поддерживала форму, но только спортзал и здоровая еда могут сделать так много. Они не смогут, например, уменьшить визуальный эффект четвертого размера груди с моими сто шестидесяти пяти сантиметрами, и не смогут уменьшить пышность моей попки, которая всегда была... щедрой, скажем так.
Красота – это намного больше, чем размер чашки бюстгальтера и размер джинсов, и хотя у Клэр было не так много выпуклостей, она, официально заявляю, была самой красивой девушкой, которую знаю и люблю так сильно.
Что мне иногда не нравится, так это ее настойчивость ткнуть меня лицом в мое же дерьмо. Я имею в виду, да, это отчасти то, почему я люблю эту сучку так сильно, но, боже, это так раздражает, когда я просто хочу, чтобы меня оставили в покое и дали свалить с моим же дерьмом.
Как сейчас, например.
– Еще раз расскажи мне, как он выглядел, – потребовала она. – В подробностях, будь так добра.
Отпив «Каберне Совиньон», я тяжело вздохнула.
– Я уже говорила тебе, как он выглядит, Клэр.
– Знаю, но просто чувствую, что, если верить твоим словам, он стоит того, чтобы это повторить.
Я покачала головой из стороны в сторону.
– В этом есть смысл, – еще один большой глоток. – Хорошо. Он охренительных шесть футов ростом и весит не меньше двухсот фунтов. И, дорогая, этот засранец – одни сплошные крепкие мускулы. Если в нем больше восьми процентов жира, то я – моя двоюродная бабушка Люсиль. Его тело такое... рельефное. Ты же знаешь, тот тип, что мы обе любим, правда же? Он не из тех бодибилдеров, которые выглядят так, будто пытаются стать одной большой загорелой мышцей. У него все мышцы в нужных местах. Вот какой Зейн.
– Руки как у порноактера? – предложила Клэр.
Я притворилась пораженной.
– Руки как у порноактера? Сучка, он весь целиком одно сплошное порно. У него грудь как у порноактера, и пресс как у порноактера, и бедра как у порноактера, и...
– Член как у порноактера?
Я вздрогнула, и на этот раз не притворялась.
– Клэр... ты и понятия не имеешь.
– Жаль, что у меня нет этого понятия.
– Да уж, правда, не имеешь. Имею в виду, если бы ты на самом деле переспала с ним, я была бы вынуждена вызвать тебя на дуэль за нарушение женского кодекса, но, серьезно, член этого парня... ему нужен собственный трехзначный междугородный телефонный код. Он может быть профессиональной моделью члена.
– Ты имеешь в виду порнозвездой?
Я покачала головой.
– Это не просто штуковина; если бы модели пениса были произведением искусства, то он был бы моделью пениса. Потому что он просто... он красивый, Клэр. Как... я просто хочу дотронуться до него, подержать его и смотреть на него, и...
– И назвать его Джорджем?
Я закашлялась от смеха, чуть не выплюнув вино.
– Да! Я буду любить его, и обнимать, и сжимать, и называть Джорджем [1].
– Я назову его Сквиши [2] , он будет только мой, будет моим Сквиши. Иди ко мне Сквиши!
– Хорошо, Дори, – я вытерла подбородок салфеткой для коктейля. – Давай серьезно. Он действительно удивительный.
Она хихикнула.
– Мы сейчас серьезны, не так ли?
Я махнула рукой.
– Не говори глупостей, мы никогда не бываем серьезны.
Клэр остановила официантку и заказала нам еще красного вина.
– Может быть, в этом и проблема. Может, нам стоит быть иногда более серьезными. Например, с парнями, я имею в виду. Или с каким-нибудь парнем. Для каждой из нас. Не нас двоих с одним и тем же парнем, это уже был бы любовный треугольник, а они никогда не клеются.
Я закатила глаза, пока Клэр бессвязно несла чушь, к чему, честно говоря, она была склонна. Еще одна черта, которую я любила в ней, потому что ее бредни были адски милыми.
– Клэр.
– Но что, если мы решим стать полигамными, как на том шоу, что показывают на TLC? Где у мужика четыре жены? Мы могли бы разделить его, этого твоего парня. Особенно, если у него, по-твоему, самый красивый член во всей стране. Я имею в виду, мы могли бы разделить его. Ты же не нуждаешься в нем каждую ночь? Не нужно быть эгоисткой. Ты можешь полностью им поделиться.
Она взглянула на свою промежность.
– Хотя, если честно, не уверена, что смогу справиться с таким большим членом. Я та, кого ты могла бы назвать миниатюрной, и да, я миниатюрная и там тоже. Между ног, можно сказать, ничего особенного. Симпатичная, эм, маленькая. Это я. Маленькая Клэр, с маленькими-маленькими сиськами, и крошечной-крошечной попкой, и, о да, это правда, самой маленькой вагиной в мире. – Она похлопала себя между ног. – Ну, то есть, хочу сказать, я люблю свою красавицу, но она крошечная. Последний парень, с которым я спала, был около четырех дюймов максимум, а в толщине как «Ballpark Frank» [3]. У него был такой же изгиб, как у одного из этих соблазнительных хот-догов. И я все время выла «ой, ой, ой, ой», потому что я просто... настолько... маленькая.
Я уставилась на нее.
– Клэр.
Она моргнула.
– Что?
– Ты опять несешь чушь.
Она вздохнула.
– Ох. Ооой. А на чем мы остановились?
– Ты говорила о мистере изогнутом, как хот-дог, члене.
– Нет, до того, как я начала нести чушь.
– О. Мы говорили о члене Зейна.
Клэр замерла и посмотрела за мое плечо с выражением лица, как у оленя в свете фар.
– Этот твой Зейн с идеальным пенисом... у него короткие каштановые волосы, и супер глубокие карие глаза, и линия подбородка, как Белые скалы Дувра [4] ?
Я нахмурилась.
– Дааааааааа, – протянула я, начиная врубаться в то, что она подразумевала.
– И, эм, а у него на левой руке есть по-настоящему охрененно-крутая татуировка морского котика?
– Он за моей спиной?
Его голос зазвенел в моих ушах.
– Идеальный пенис, да?
– Привет, Зейн, – выдохнула я, смущенно вспыхнув.
– Знаешь, у меня уже давно уши горят. Вы же не говорили обо мне?
Я отказалась повернуться.
– Нет. Ни слова.
Кончик его пальца коснулся моей щеки.
– Хм. Не уверен, что верю тебе,
