белого движения в Москве и с иными антисоветчиками.
Третье. Уже сейчас из материалов дела следует, и даже можно с уверенностью сказать, что по заданию бывших владельцев шахт и иных предприятий угольной промышленности, сбежавших за границу и вступивших в сговор с иностранными разведками, велась подрывная работа через иностранных инженеров, засланных в Советский Союз с целью, якобы, помощи в налаживании производства. На самом же деле они прилагали усилия, чтобы разрушать нашу промышленность, нанося ущерб там, где имели возможность. Они портили оборудование, затапливали шахты, перегружали электрические линии, добиваясь возгораний, срывали материально-техническое снабжение, закупая на народные деньги заведомо устаревшие и неработающие машины и неподходящие запасные части к ним, саботировали снабжение горняков всем необходимым, нарушая правила безопасного труда и вызывая недовольство советской властью в рабочих коллективах.
— Хорошо. А что у вас по борьбе с партийной оппозицией? — спросил Менжинский, когда Ягода сделал паузу.
И тут же перед моим мысленным взором пронеслась череда недавних воспоминаний Вячеслава. А за последнее время их на тему троцкистов и прочих оппозиционеров накопилось у него в голове очень много. Совсем недавно, в декабре 1927-го, на пятнадцатом съезде партии большевиков оппозиция, которую представляли, в основном, сторонники Троцкого и Зиновьева, потерпела крах, но она все еще представляла собой опасную политическую силу. Съезд объявил деятельность оппозиционеров, переродившихся в меньшевистскую фракцию внутри партии, антисоветской и контрреволюционной. А потому подавляющее большинство делегатов проголосовали за исключение из ВКП(б) троцкистов, зиновьевцев и сапроновцев. За это голосовал и сам Менжинский.
Уже до этого, в октябре 1927-го, на совместном пленуме ЦК и Центральной контрольной комиссии разразилась полемика по этому поводу. Когда Михаил Калинин предоставил слово Менжинскому, Вячеслав своим негромким голосом рассказал о проделанной работе, о том, что недавно арестованные участники белогвардейского подполья организовали нелегальные типографии, чтобы печатать пропагандистские материалы троцкистов и прочих оппозиционеров. И это спровоцировало грандиозный скандал. Ведь из предоставленных фактов выходило, что легальная внутрипартийная оппозиция уже срослась с контрреволюционными элементами!
Возмущенные оппозиционеры сразу потребовали увольнения Менжинского, как провокатора. Они кричали: «Чекисты сами сделались шпионами!», «Какого рожна они влезают в наши внутрипартийные дела!», «Долой председателя ОГПУ!», «Распустить эту контору к чертовой матери!» А сам Лев Троцкий поднялся со своего места и заявил о солидарности с теми лидерами оппозиции, кого прямо обвинял главный чекист. А сторонники Троцкого поддерживали криками обструкцию в адрес Менжинского и аплодировали своему лидеру.
Но, Менжинский все равно не уходил с трибуны, продолжая упорно озвучивать факты, прямо говорящие против оппозиционеров. Ведь он в тот момент выполнял задание Сталина по дискредитации оппозиции. Как и было задумано вождем, Сергей Киров и Емельян Ярославский, поочередно выступив, поддержали слова председателя ОГПУ своими собственными доводами, а Иосиф Виссарионович выступил в самом конце пленума, подведя итоги разоблачения оппозиционеров. Во время этого выступления разъяренный Троцкий выбежал из Свердловского зала Кремлевского дворца. И Менжинский в тот момент понял, что нажил себе смертельного врага в его лице. Потому тема троцкистов его по-прежнему очень волновала. Ведь за последние две недели из партии уже исключили тысячи оппозиционеров и этот процесс продолжался.
Генрих Ягода не удивился вопросу, отрапортовал:
— Мы работаем и по этой теме. Только вчера накрыли еще одну подпольную типографию троцкистов и изъяли оттуда тираж пропагандистских брошюр. А владельцем типографии оказался нэпман из бывших монархистов, некто Аристарх Михайлов. Он арестован и сейчас дает показания. Сам Троцкий, после выселения из квартиры в Кремле, находится дома у своего помощника Белобородова. За ними установлено наблюдение.
С мест поступают сведения, что оппозиционеры пытаются наладить рассылку своих пропагандистских печатных материалов и проводят сходки не только в Москве и Ленинграде, но и во Владимире, в Нижнем Новгороде, в Саратове, в Брянске, в Гомеле, в Пятигорске и в Одессе. Они используют конспирацию, явочные квартиры, шифровки и пароли. Мы наблюдаем за сторонниками оппозиции в коллективах. Усиливаем бдительность на случай организации беспорядков. Охрана всех важнейших объектов усилена. Возле проходных главных предприятий выставлены вооруженные пикеты.
— Понятно. Продолжайте поддерживать усиление и наблюдать за обстановкой. Если возникнут беспорядки, зачинщиков арестовывайте немедленно, — сказал Менжинский.
Я же сделал для себя вывод, что окончательное решение отправить главного оппозиционера в ссылку еще не принято. И никакого постановления по высылке Троцкого заранее не подготовлено. Вероятно, этот вопрос будет решать сам товарищ Сталин.
А Ягода озвучил еще одну тему:
— Если говорить об итогах 1927 года, то всего на территории СССР было зарегистрировано девятьсот террористических актов, осуществленных буржуазными разведками, белогвардейским подпольем и отдельными контрреволюционными элементами. После разрыва дипломатических отношений, значительно усилила свою подрывную деятельность против Советского Союза разведка Англии. Особенно это проявляется в увеличении финансирования подготовки и оснащения диверсионных групп из белоэмигрантов, которых враги регулярно пытаются забрасывать через наши границы.
По плану противодействия враждебному капиталистическому окружению завершается реорганизация пограничных войск. К настоящему времени все наши пограничные отряды вооружены не только винтовками, но и пулеметами. Техническая оснащенность границ усиливается с каждым месяцем. Постоянно ведется борьба не только с белогвардейскими диверсантами, но и с бандами контрабандистов. За последние три года на границах изъято ценностей на сумму около тринадцати миллионов рублей.
Как только Ягода ушел, оставив на столе папку, по которой и докладывал, Менжинский углубился в чтение зарубежной прессы. Из статей явствовало, что многие государства относились к Советскому Союзу крайне враждебно. Польша продолжала вести подрывную деятельность. Во Франции окопались белоэмигранты. На границе с Финляндией тоже было неспокойно. В Средней Азии на границах устраивали налеты басмачи. А на Дальнем Востоке свирепствовали китайские разбойники хунхузы. В самом Китае шла гражданская война между гоминьданом и коммунистами. Императорская Япония усиленно милитаризировалась, строя огромные военные корабли, мощные крейсера и линкоры. Только, пожалуй, со стороны Германии пока никакой опасности не было. Да и Северо-Американские Соединенные Штаты совсем не доминировали в мире, а занимались больше собственными делами, потому что все там шло прямиком к экономическому кризису.
Пока Вячеслав читал газеты, я переваривал впечатления от общения с Ягодой. Этот человек держался со своим начальником подчеркнуто вежливо. Но, глазки его, при этом, бегали. Себе на уме был этот хитрый любитель порнографии. А я как раз читал, сколько там у него фотографий непристойного содержания нашли, когда арестовали. Кажется, несколько тысяч. А сколько разного шмотья он припрятал! Зачем столько шапок, шубок, костюмов и антикварной посуды? Ягода вел явно не пролетарский образ жизни, скорее, типично буржуйский. Любил качественную выпивку, вкусную еду и доступных женщин. Да еще и шпионил за своими боевыми товарищами, докладывая Сталину о поведении не
