«Заблудился. Заблудился по-настоящему. Как в какой-нибудь тайге».
Но шагал. Проплутал около часа. Солнце полностью село за горизонт, и вокруг стало смеркаться.
— Куда Пашка-то ушёл? — недоумевал Лёха.
Вовка пожал плечами.
— Не звонил? — ответил он вопросом на вопрос.
Лёха отрицательно покачал головой.
— Темнеет, скоро домой уже ехать, а он все не показывается и телефон вне зоны доступа... — попробовал дозвониться Алексей.
— Может, он там опять клад отыскал и роет, как трактор?
— Ага, или заплутал на хер. Он в трёх соснах заблудиться может. А тут целый лес, — волновался Вова.
— Пошли тогда к лесу, поорём его. Может, где-то рядом бродит.
Павлуха все никак не мог выбраться из чащи и расстроился окончательно. В голове кружили мысли одна мрачнее другой. Он несколько раз снова кричал товарищей, но всё без толка. Никто не отзывался. Пробовал пару раз менять направление. Безрезультатно.
И вот, когда отчаяние полностью захватило его, ему вдруг показалось, что впереди, между деревьями, кто-то есть. Он уловил глазом некое движение. Пашка напряг зрение. Точно. Впереди показались очертания человека.
— Эй! — заорал он и прибавил ходу, — командир, погоди!
Никто не отозвался, и парень ещё ускорился.
Действительно, метрах в пятидесяти, может быть, больше, в сумерках особо не поймешь, шёл человек. В руках у него была то ли корзина, то ли что-то похожее.
— Дружище! — обрадовался Павлик незнакомцу и припустил почти бегом, насколько это было возможно между деревьев.
«Видать, грибник деревенский», — подумал Павел и снова окликнул человека. Но тот, казалось, не слышал Павлуху или не обращал внимания, будто погруженный в свои мысли. «Глухой что ли, блин?» — появилась мысль.
Расстояние сократилось до минимума, и Пашка сумел разглядеть спину невысокого коренастого мужчины в плаще с капюшоном.
— Стой же, тебя прошу. Я тут заблудился немного. Дорогу к Чернозерью не подскажете?
Мужик, наконец, услышал и остановился. Пашка подбежал к нему почти вплотную и, запыхавшись, снова спросил:
— Как пройти к Чернозерью?
Незнакомец оглянулся. И тут, поначалу обрадованный, что встретил человека, Павел охренел. Нет, охренел — это было не то слово. На пару секунд он просто потерял дар речи, а потом почти обосрался. Причем не столько морально, сколько физически. Незнакомец всем телом развернулся к Павлу и посмотрел на него. Хотя слово «посмотрел» тоже не совсем подходило. Так как у человека не было глаз. Да что глаз, не было никакого подобия лица. Хотя борода имелась. Вместо лица была какая-то серая желеобразная масса зеркального плана. Павлуха четко увидел свое отражение в этом подобии лица. Чтобы ясно представлять картину, надо добавить, что это был точно человек. Руки, ноги, корзинка, плащ, сапоги у него имелись. И он, несмотря на то, что глаза отсутствовали, видел Павла. Это он понял своим подсознанием. Так как незнакомец вскинул на него голову и сделал шаг навстречу. И это было теперь самое страшное.
Ещё полсекунды Павел стоял в оцепенении. Потом истошно заорал и бросился наутёк. И откуда только силы взялись. Он бежал, не оглядываясь, не сбавляя темпа и орал, что есть мочи. «Хана»! — крутилось в голове.
Ветки деревьев хлестали его по телу и лицу, но он не обращал на них никакого внимания. Если бы кто-то из олимпийского комитета сумел засечь время его пробежки, то, безусловно, взял бы его в любую сборную по бегу. Не помня себя, он бежал и кричал, кричал и бежал. Казалось, что этот безликий человек бежит за ним и уже наступает ему на пятки. Но Павлик боялся даже оглянуться. Так жутко ему ещё, пожалуй, никогда не было.
Товарищи подходили к лесу, как вдруг услышали какой-то жуткий крик. Так мог кричать только очень напуганный человек. Парни переглянулись.
— А-а-а-а! — раздалось уже ближе.
— Неужели Пашка? — синхронно подумали оба. И угадали. На поле стремглав вылетел их напарник по копу и орал.
— Ты чё так вопишь? — крикнул Вован.
Павлуха очумело повернулся. Глаза метались. Всё лицо перекосило ужасной гримасой. Увидев товарищей, он неожиданно смолк.
— Ты чего? Нас пугаешь? — спросил Лёха.
— Не... там... — только и сумел вымолвить парень и показал рукой в сторону леса.
— Что там? — поинтересовался Вова.
Павлуха быстро и несколько бессвязно рассказал про то, как заблудился, и про незнакомца. Друзья переглянулись.
— Пошли в машину, там коньяк остался, — предложил Лёха, — а то хрень какую-то несёшь.
Немного захмелев и успокоившись от спиртного, Павлик заново, теперь уже более подробно рассказал о своих злоключениях.
— Не болтаешь? — не поверил Вова.
Павлуха снял кепку и показал голову. На макушке красовались две небольшие бордовые шишки.
— Поехали отсюда, — сказал Лёха.
Домой Павлуха попал, когда совсем уже стемнело.
Жена с дочерью гостили у матери в деревне, и парень был предоставлен полностью сам себе. Искупавшись в ванной от дневной пыли и грязи, он тут же в зеркале осмотрел голову. На багровых шишках остались ссадины от клюва птицы.
— Вот сволочь, до крови расхреначила, — вновь выругался Павлик. — Хотя странно, кепка целая, без дырок, — вспомнил он, когда оглядывал головной убор, снимая его дома.
Голова немного побаливала. Пашка прижёг ссадины спиртом и пошёл на кухню. Пожарил яичницу и замастрячил небольшой салат из огурцов и помидоров. Хмель почти выветрился из головы, и Павлик решил, что сегодняшний стресс требует добавить ещё немного спиртного. В холодильнике стояла пара банок пива, и Павел с удовольствием для себя и своей нервной системы немедля осушил их одну за другой, с аппетитом закусывая яичницей. Алкоголь немного приподнял упавшее было за нынешний день настроение.
— Да уж, — философски вздохнул он, — и чего это было сегодня?
Потихоньку стало клонить в сон, и Павлуха, заперев входную дверь на ключ, лёг на диван. Древнегреческий бог Морфей[3] сомкнул ему веки и погрузил в свои объятия.
Проснулся Пашка за полночь от озноба. В квартире не было холодно, но он почему-то замёрз. Встал, закрыл окно, снова лёг, закутавшись в плед. Но озноб не проходил, к тому же голова начала болеть сильнее, прикасаясь шишками к подушке. «Блин, не заболел ли?» — подумал Павлик. Он снова встал, подошёл к «стенке». Там
