я упорно бью ладошкой о ладошку. И вслух поясняю:
— Какие умные вещи говорят, надо же! Доходы выросли аж на десять процентов, это же изумительно! Вы так не считаете? Нет?!
Сидящие впереди презрительно фыркают. Но молодой парень на сцене, в честь которого я хлопаю, смотрит на меня с благодарностью, и это все искупает.
Потом Кристина на меня шикнула, пришлось угомониться. Скучно стало — хоть помирай. Я открыла телефон и углубилась в соцсети.
Пока ведущий не объявил следующего докладчика…
— Родион Романович Ремезов, директор и владелец компании «Юпитер»!
Меня как на пружине подбросило. Впиваюсь в сцену глазами. Наконец-то я воочию увижу этого самодура и рабовладельца! Эдик, значит, в офисе весь вечер сидит, а Родион тут по сцене скачет, развлекается!
И тут на сцену выходит… тот самый бородатый и остроглазый. Которого я полчаса назад имела удовольствие наблюдать плескающимся в сладкой луже.
Он переоделся. Одежду, видимо, отжал у кого-то из обслуги, потому что на нем черные, немного коротковатые ему брюки, простая белая рубашка и пиджак-оверсайз. Владелец пиджака больше Родиона Романовича на пару размеров.
Но выглядит все вместе стильно. Потому что Ремезов умеет держаться. Ему хоть ватник с трикошками надень, все равно будет видно — большой босс, хозяин жизни. Дело в осанке, в развороте плеч, в посадке головы и, главное, во взгляде. Уверенном настолько, что Наполеон бы обзавидовался.
— Это Ремезов? — изумленно говорю вслух.
— Ага, — безмятежно подтверждает Кристина. — Твой Эдик же у него работает, да? Прикольный мужик! Я его как-то встречала на выставке, когда шефа сопровождала. Они болтали, и Ремезов спросил у меня, понравился ли мне его агрегат. Ничего так агрегат, большой.
— Какой еще агрегат? — спрашиваю с подозрением.
— Для утрамбовки. Они же технику строительную делают и продают, ты что, не знала?
— А, ну да… знала, конечно…
Смотрю на сцену.
Ну надо же, как бывает! Это Ремезов! Три Рэ! Так вот ты какой, Эдиков шеф!
Я никогда его раньше не видела. На корпоративных фотках он отсутствовал, в интернетах мне его физиономия не попадалась. Я представляла себе Ремезова толстым, лысым, визгливым как базарная баба.
А он вон какой! На испанца похож. На конкистадора или корсара. Или инквизитора…
Ремезов улыбается, и в зале как будто светлее стало. Улыбка профессиональная, он знает, что она — мощное оружие.
Начинает говорить, и я убеждаюсь: Ремезов не лишен харизмы. Да чего там: он лупит своей харизмой по залу, как из огнемета!
Голос у него приятный, звучный, вибрирующий. Он завораживает. И говорит Ремезов умело, интонациями играет так, что заслушаешься.
Но я не поддаюсь магии. Во-первых, потому, что ничегошеньки не понимаю из его выкладок. Какие-то цифры, термины, бла-бла-бла…
Во-вторых, для меня он не потенциальный бизнес-партнер, а злобный самодур, который мучает Эдика. И который лишил меня коктейля и заставил участвовать в позорной сцене.
Однако я все еще испытываю ступор от диссонанса между представлением и реальностью.
Ох какой непростой тип, этот Ремезов! При таких внешних и вокальных данных, и такие замашки, и такие садистские заскоки!
Ремезов завершает доклад заковыристой цитатой китайского философа, эффектно щелкает кнопкой на пульте, гася экран, и зал разражается аплодисментами. Вот это да! Ему хлопают, причем искренне! Ну и фокусник!
Теперь одна я сижу, твердо прижав руки к коленям.
Вот еще, хлопать ему! Обойдется.
Ремезов выступал последним. Свет загорается, публика тянется на выход. Начинается вторая часть вечеринки… то есть, бизнес-шоу. Теперь все разбредутся по стендам и залам, будут общаться, налаживать контакты, хвастаться.
— Танечка, мне сейчас нужно с потенциальным партнером говорить, — дрожащим голосом сообщает Крися. — Побудешь со мной? Я его боюсь. Он бывший военный, орет так, что хочется тут же дезертировать.
— А что я буду во время вашего разговора делать? Вы же будете разные секреты фирмы обсуждать,!
— Да какие там секреты… просто постой рядом. Там стенд нашей фирмы, я должна все рассказывать. Ты только улыбайся и кивай, и все.
— Кивать я умею.
Мы пробираемся сквозь толпу, Кристину от меня оттесняют и я теряю ее среди спин, затянутые в пиджаки.
Где-то далеко мелькает ее черная макушка, я рвусь вперед, но тут меня крепко хватают за локоть и зловеще рычат в ухо:
— Ага! Попалась!
Ремезов!
— Простите, — пытаюсь вежливо вырваться, но его пальцы стискивают руку крепко. Сильный какой, садюга!
— Вижу, вы привели себя в порядок, — его черные глаза скользят по моей груди и задерживаются там чуть дольше, чем полагается. — Искупались, постирались.
— Да и вы тоже гардероб сменить успели.
— Мне неуютно в этом наряде, — он брезгливо дергает плечами. — Никогда в жизни не носил чужой одежды.
— Ну вот, вы получили новый опыт! — говорю жизнерадостно, прикидывая, как бы смыться. — Правда, здорово? В каждой неприятной ситуации можно найти что-то позитивное.
Ремезов рассматривает меня долгим взглядом, а потом спрашивает:
— Хотите есть? Вы сбежали, так и не укусив свою тарталетку. Я тоже лишился сэндвича. Его выбросили в мусорное ведро. Улизнем в фуршетный зал?
— А вам разве не надо… это… на стенд? К клиентам? Забалтывать им зубы, заключать сделки?
— Нет, там стоит специально обученный сотрудник, главный менеджер по забалтыванию зубов и навешиванию лапши на уши. А вы чья будете?
— В смысле?!
— Ну, какую компанию представляете?
— Никакую. Я тут сама по себе. С подругой. Она работает в «Антаресе». Простите, мне к ней нужно…
— Я вас провожу.
Он сжимает пальцы еще крепче и тащит меня вперед, я даже пикнуть не успеваю.
Глава 3
Он уверенно протаскивает меня сквозь толпу.
— Вот и стенд «Антареса». А там ваша подруга? Вижу, переговоры у нее в разгаре.
Крися стоит, вытянувшись в струнку, руки по швам, глаза стеклянные, и слушает мощного лысого мужика с бульдожьей челюстью. Мужик что-то ей грозно внушает, Крися покорно кивает. Время от времени пытается подсунуть мужику пачку каталогов, но тот отмахивается. Крися хочет вставить хоть слово в его речь, но кого там! У Криси на лице отчаяние.
Как бы вмешаться и спасти ее? Подкрасться сзади и показать лысому язык? Тот онемеет от удивления, а Крися раз — и выдаст ему выгодное предложение!
Нет, с такими типами шутки плохи. Кроме того, подойти к ней нет возможности: Ремезов меня так и не отпускает.
Разворачивает к себе и спрашивает:
— А почему вы мне не хлопали?
— Что? Когда?
— Когда я выступал. Вы всем хлопали, а мне нет. Все еще дуетесь за коктейль и платок?
— Вы что, меня заметили в зале?
— Конечно. Как вас не заметить? Вы в
