так магией фонит? — спросил я, прежде чем мы разошлись в шеренгу. — И что это за фигуры, в которые ты складываешь руки при прочтении.
— Эти фигуры называются мудрами, в этом нет ничего особенного, а вот насчет кадила — это одна из тайн церковной работы, — ухмыльнулся он. — Коли вступишь в ряды церкви, потаённое тебе и откроется.
— Больно высока цена за один секрет, — ответил я. — Обойдусь как-нибудь.
— У меня думы в голове появились, о том что церковь тебе не по нраву. — сказал тут он.
— Не то чтобы не по нраву, — ответил я. — Люди вашего цеха скверные попадались.
— Это прискорбно слышать, — ответил он. — Но мир большой, люди разные бывают, не стоит плохо думать обо всех по ошибкам некоторых. Что ж, продолжим искать, иначе и до темноты не управимся.
Мы продолжили прочёсывать лес, уходя всё глубже, удаляясь от крепости всё дальше. Я тут подумал, что нам стоило выйти в лес верхом, поэкономить силы. Я шёл чуть быстрее остальных, поскольку напал на след человека, что был не так давно у останков и, судя по ленте из цветастой рваной ткани, это была женщина.
Вскоре следы приняли более чёткий характер, а потом в просветах между деревьев показались дома, огороженные забором и оборонным частоколом из заточенных брёвен, закопанных под наклоном в землю, как это было в Безымянной деревушке у Барабинска. Между домов даже было видно, как местные занимались своими делами, не заметив наше приближение. Я дал команду жестом своим людям, чтобы они стягивались ко мне.
— Святой отец, это жилая деревня,- обратился я к святоше. — Тебе известно что-то об этом?
— Только слушок один как-то раз среди люда проходил, — ответил он. — Мол, вольница в здешних краях есть.
Да уж, повезло им, что всплеск зимой был на западе, смело бы их морем мертвяков, никого б в живых не осталось.
— Что ж, предлагаю наведаться к ним, расспросить о пропавших, — заговорил я через мгновение. — Может знают чего.
Мы зашли в деревню через главные ворота, которые ещё и открыты были, даже без дозора. Не представляю, как с таким отношением к безопасности эта деревня ещё существует. Или может дозорный убежал, завидев нашу форму, кто знает, может он из беглых крепостных.
Люди быстро разбежались по домам, позакрывали ставни, женщины у полянки позабирали своих деток и также убежали в дом. Один только дедок сидел у крыльца на скамейке, смотрел на нас и пускал дым из своей трубки.
— Здравствуй дед. — заговорил я. — Скажи, где у вас тут старший в деревне? Мне бы его найти, поговорить надо.
— Здравствуй, милок. — ответил дед, прокашлявшись. — Старший у нас вон в том большом доме живёт, рядом с молельным домом живёт.
— Молельным домом? — спросил святоша, подсаживаясь к старику. — Ану-ка, старый, расскажи мне побольше о молельном доме вашем. А ты иди, сын мой, я позже тебя нагоню.
Типичный церковник. Тут же позабыл о том, зачем мы здесь. Ну, по крайней мере, я разогнал скуку, мне грех на что-то жаловаться, с этими мыслями я быстрым шагом добрался до дома сташего деревни.
Ставни дома были закрыты, да и дверь была заперта, а за ней едва были слышны какие-то перешёптывания. Да уж, старший, ничего не скажешь, небось трухнул не на шутку при виде нас.
Я громко постучал в дверь. В ответ услышал только тишину.
— Я ищу старшего деревни, — громко объявил я. — Поговорить надо.
В ответ снова была тишина. Я снова постучал, но в этот раз напитанной маной ладонью, так, чтобы этот стук весь дом хорошо прочувствовал. И завибрировал. Но и это не сработало, сидят, боятся даже звук издать.
— Да не по ваши души я сюда притопал, сдались вы мне! — заорал я, меня это начало раздражать. — Открывай, старший, или я твой дом сдую, я это могу.
— Н-не надо сдувать, пожалуйста. — раздался голос по ту сторону двери. — Уже открываю.
Раздался звук отброшенного засова, и оттуда вышел худощавый мужичок лет сорока пяти.
— Ты старший деревни? — спросил я, не сбавляя тона. — Чего прячешься? Если б я по вашу душу пришёл, меня б такие способы точно не остановили.
— Да, я староста вольницы. — неуверенно ответил мужичок.
— И как вам вообще пришла в голову идея поселиться здесь, вне крепостей? Впрочем это не моё дело. — произнёс я мысли вслух. — Ты вот что мне скажи: у нас бабы с нашей деревни пропали, они к вам не приходили?
— К нам много кто приходил, — ответил староста, — Могу я услышать их имена?
Твою мать, совсем позабыл их имена.
— Постой здесь, я сейчас. — сказал я и развернулся, чтобы отправиться за святошей, а тот, к счастью, уже шёл ко мне с ехидной улыбкой на своей физиономии.
— А чего это ты, отче, так ухмыляешься? — спросил я у святоши.
— Услышал новость, которая меня приятно удивила. — ответил на это он.
— Ах да, святой отец, назови, пожалуйста старосте деревни имена пропавших баб. — вернулся я к делу.
— Пропали Афросья с дочерьми, Аня, Алёнка, Света да Снежана. — ответил, без запинки, святой отец, мне бы его память на такие мелочи.
— Знаю я таких, — ответил староста. — Они часто у нас бывали, травки свои выращивали. Снежанка сейчас здесь, у нас, боится вольницу покидать, и ничего толком не говорит, с тех пор как пришла.
— Проводи нас к ней, мне расспросить её надо. — сказал я.
— Хорошо, господин, — сказал староста и повёл нас в сторону нужного дома.
Спустя некоторое время он остановился у дома.
— Снежана здесь остановилась, -сказал староста, указывая на дом. — У своих родственников, здесь её сестра живёт с мужем и детьми.
— Вели им, чтобы открыли, — сказал я. — Нет у меня желания подолгу стучаться и сыпать угрозами.
— Варвара! Отопри дверь! — громко сказал староста, когда подошёл к двери. — Господа к Снежане пришли, поговорить хотят.
— А чего им надь от неё? — раздался голос за дверью. — А может она от них бежала!
— Варвара, дочь моя, — сказал тут громко отец Аббакум. — Я отец Аббакум,
