Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 99
Она могла бы приказать Теону остановить их прежде, чем дело зашло слишком далеко. Но не сделала этого.
Вначале они все время оглядывались, но погони не было видно, и скоро беглецы поняли, что пелсийцы дадут им уйти невозбранно. Тогда они слегка замедлили шаг. Клео шла, не поднимая головы и опираясь на руку Миры. Четверо в молчании двигались по пыльной дороге.
Клео думала о том, что полные боли глаза умирающего Томаса так и будут стоять перед нею до конца дней…
ГЛАВА 2
ПЕЛСИЯ
Йонас припал на колени, с ужасом глядя на узорный кинжал, что торчал у Томаса в горле. Брат двигал рукой, словно силился вытащить лезвие, но не мог этого сделать. Трясясь всем телом, Йонас взялся за рукоятку… Ему потребовалось усилие, чтобы высвободить клинок. Он без промедления зажал рану свободной рукой. Между пальцами брызгала красная горячая кровь.
— Томас! Томас, нет!.. Пожалуйста!.. — кричала где-то сзади Фелиция.
Но с каждым слабеющим ударом сердца в глазах Томаса оставалось все меньше жизни.
Мысли Йонаса путались, наскакивали одна на другую. Мгновения, за которые жизнь брата истекала у него между пальцев, невероятно растянулись во времени…
Свадьба. Сегодня у Фелиции свадьба. Она дала согласие выйти за их друга — Пауло. Месяц назад, после объявления о помолвке, братья, хоть и в шутку, устроили жениху веселую жизнь. А потом с распростертыми объятиями приняли Пауло в семью.
Они собирались устроить пышное празднество, какого их нищая деревня никогда еще не видала. Пир на весь мир… и уйма хорошеньких подружек Фелиции, которые помогут братьям Агеллонам хотя бы на время забыть каждодневные тяготы жизни в умирающей стране вроде Пелсии. Парни были ближайшими друзьями и не знали поражения ни в одной из совместных затей…
А теперь все кончилось.
Душу Йонаса затопил панический ужас. Он принялся судорожно оглядывать столпившихся односельчан.
— Но ведь еще можно что-нибудь сделать? Где лекарь?..
Его руки скользили в крови брата. Тело Томаса сотрясла конвульсия, и новый алый поток вырвался изо рта.
— Не понимаю!.. — Голос Йонаса сорвался. Фелиция держалась за его плечо, судорожно рыдая от горя и ужаса. — Все так быстро произошло! Почему? Почему так случилось?..
Отец стоял рядом, беспомощно опустив руки. На его осунувшемся от горя лице застыло выражение стоического терпения.
— Это судьба, сынок…
— Судьба? — выкрикнул Йонас. Паника уступила место вспышке ярости. — Какая же это судьба? Такого не должно было случиться! Это… это дело рук царственного оранийца, для которого мы вроде грязи под ногами!
Вот уже много поколений Пелсия постепенно клонилась к упадку. Страна все более истощалась, соседи же по-прежнему наслаждались роскошью и изобилием… и отказывали пелсийцам в какой-либо помощи. Даже запрещали охотиться в своих кишащих дичью краях. А ведь это они в первую очередь виноваты в том, что Пелсия не могла прокормить свой народ. Минувшая зима оказалась самой суровой за всю обозримую историю. Днем мороз оставался более-менее сносным, но по ночам его ледяное дыхание легко пронизывало тонкие стены. Люди дюжинами замерзали насмерть прямо в постелях или погибали от голода.
А вот в Ораносе никто почему-то не умирал ни от недоедания, ни от ударов стихий, и такое неравенство давно бесило Йонаса с Томасом. Они люто ненавидели оранийцев, и в особенности — правящее семейство. Но прежде эта вражда была смутной и безличной — простая неприязнь к народу, с которым братья и дела-то никогда не имели.
Теперь ненависть Йонаса получила определенную цель. Обрела имя.
Он смотрел вниз, на старшего брата. Смуглое лицо Томаса было сплошь в крови. Йонасу жгли глаза слезы, но он не разрешил себе плакать. В свои последние мгновения Томас должен видеть его сильным. Тот всегда хотел, чтобы меньшой братишка был сильным. Он старше всего-то на четыре года, но, по сути, растил Йонаса — вот уже десять лет, с тех пор как умерла мать.
Томас научил его всему, что сам знал. Как охотиться, как ругаться, как ухаживать за девчонками… Вдвоем добывали пропитание для семьи. Они браконьерствовали и крали и вообще делали все необходимое для выживания — пока остальные в их деревне буквально чахли.
«Если тебе чего-нибудь хочется, — всегда говорил Томас, — ты должен сам это взять. Никто ничего тебе не поднесет на тарелочке. Запомни это, братишка…»
Между тем Томас перестал содрогаться, и кровь, обильно стекавшая по рукам Йонаса, замедлила бег.
А в глазах Томаса появилось что-то помимо боли. Превыше ее.
Это было негодование.
Его бесила не просто несправедливость такой вот гибели от рук оранийского вельможи. Незаслуженной была сама необходимость проводить жизнь в постоянной борьбе за насущное. За то, чтобы есть, дышать… выживать. Как же они дошли до такого?
Сто лет назад пелсийский вождь обратился к главам сопредельных государств — Лимероса и Ораноса — и попросил помощи.
Государь Лимероса просьбу отклонил, сославшись на то, что его народ только-только приходит в себя после недавней схватки с Ораносом. В противоположность ему, могущественный Оранос заключил с Пелсией соглашение. Оранийцы субсидировали разведение виноградников повсюду в плодородных угодьях Пелсии — там, где прежде разводили овощи и пасли скот. Они обещали закупать вино по весьма выгодным ценам, что должно было дать пелсийцам возможность, в свою очередь, приобретать в Ораносе продукты. Тогдашний оранийский король утверждал, что это поспособствует процветанию обеих стран, и доверчивый пелсийский вождь скрепил договоренность рукопожатием.
Однако уславливались они не «на веки веков». Через пятьдесят лет установленные цены на ввозимое и вывозимое переставали действовать. Полвека истекли быстро… И вот уже пелсийцы потеряли возможность закупать в Ораносе съестное, а все потому, что оранийцы, будучи единственными покупателями их вина, безжалостно зарезали на него цену… и в дальнейшем только снижали ее. Пелсия не имела своих кораблей и не могла торговать с другими королевствами, что за Серебряным морем, а суровый Лимерос — ее северный сосед — весьма рьяно чтил богиню, не одобрявшую пьянства. Так и началось медленное умирание, длившееся уже несколько десятилетий. Умирание, за которым пелсийцы могли лишь беспомощно наблюдать…
…Рыдания сестры в тот самый день, что должен был стать для нее самым счастливым, надрывали Йонасу сердце.
— Борись! — шепнул он брату. — Ради меня! Борись за жизнь! Не умирай!
«Нет, — ответил Томас глазами, в которых гасли последние искорки жизни. Говорить он уже не мог, потому что оранийский кинжал начисто рассек гортань. — Теперь твоя очередь бороться. Дерись за Пелсию! За всех нас! Не дай им победить! Не позволь, чтобы это оказалось концом!»
Йонас силился удержать рыдания, закипавшие у него в груди, но не совладал. Все же заплакал, с удивлением слушая непривычный, прерывистый звук собственных всхлипываний. Горе словно бы отверзло глубокую пещеру в его душе, и теперь там клокотала бездонная черная ненависть.
Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 99
