Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 79
2 вкладыша. Среди его сертификатов встречались просто экзотические, типа выпускника Израильской школы фитотерапевтов, магистра гомеопатии и экстрасенсорики. Единственное, что он делал безошибочно, так это выносил диагноз «СПИД» на обложку истории болезни, причем при первом осмотре больного, без всяких анализов, и при этом никогда не ошибался в диагнозе. Как это ему удавалось, было тайной. Во всех остальных диагнозах он ошибался.
За 76 минут до конца дежурства меня посетила мысль, а что же этот шизофреник напишет в истории болезни? Если он догадается написать, что доставил в реанимацию больного в состоянии клинической смерти, а там был послан, то у меня будут большие проблемы. Надо спуститься в приемное и оставить хоть какую-нибудь запись в истории болезни.
В приемном покое утренняя суета. Перед сдачей смены всегда надо успеть сделать много дел. Терапевта на месте не оказалось. Поймав на бегу дежурную медсестру, спросил, а где история болезни умершего. «А нет истории», – ответила сестра. «Как же нет, где же труп, – удивился я, – как же он его оформил?» «А не надо, – мне отвечает, – никого оформлять». Родственники спрашивали, что же нам теперь делать, но вы его так расстроили, что он сказал им: это ваш труп, делайте с ним что хотите, можете увозить. Те погрузили тело в машину и увезли.
Способность удивляться проявлениям идиотизма была утеряна еще в институте. Но здесь ситуация была неординарная. Неизвестный труп молодого мужчины, привезенный неизвестными людьми, на машине, у которой не то что номер, даже марка не известна (кажется девятка, кажется темная.)
– А фамилию-то он хоть записал?
– Да нет, так отдал. Чего ему историю болезни заводить?
Хорошо, необходимость в записи дежурного реаниматолога отпала. Нет человека – нет проблемы. Но надо рассказать на утреннем обходе.
Оставшееся время до конца работы ушло на обсуждение ситуации. Вспоминалась известная свалка старых автомобилей из «Криминального чтива», мистер Уиткинс, решающий все проблемы, его фраза «никто его не спохватится» и прочие эпизоды. Конец дежурства прошел весело. История пересказывалась каждому приходящему на работу.
Услышав смех, в ординаторскую, заходит начмед. Чего же им так весело? Начмеду предложили повеселиться с остальными, рассказали историю. Но начмеда история не развеселила.
– Где этот мудак, убью скотину (дальше нецензурно)! Что за труп, откуда, почему даже не записана фамилия?!
Мы тоже затихли. Понять начмеда можно, если вдруг там криминал, смерть насильственная, то неприятностей у администрации мало не будет. В течение дня была оповещена вся полиция района, подключено ГУВД, даже обратились с просьбой о содействии к частным охранным структурам (попросту – к местным бандитам) в счет прошлых и будущих медицинских услуг. Тишина. Пять дней прошло, никакой труп в озере не всплывал, на обочинах дорог и в лесах не находился. Появилась надежда, что не всплывет. Сожгли в печке или глубоко закопали.
На шестой день в приемном раздался звонок. Звонили родственники умершего. У них созрел вопрос: а что же теперь делать дальше? Нельзя ли его снова привести в больницу, а то он дома лежит, стал вонять, разлагается. Было это летом.
Пьеса двенадцатая. Цыганский барон
С утра больница на осадном положении. Все входы закрыты. Впускают только по пропускам. На площади перед больницей расположился цыганский табор. Понятно. Очередной представитель их племени попал к нам. Судя по количеству людей, а собралось больше трех сотен, и наличию машин с номерами разных регионов, от Мурманска до Курска, не иначе – очередной местный барон. Разогнать эту толпу не возможно. Бессильна больничная охрана, полиция. Однажды вызывали пожарных, которые пытались смыть толпу из шлангов. Бесполезно. Мелкие цыгане лезут во все щели, женщины устраивают такой вой, что нервы не выдерживают ни у кого. Приходится вступать в переговоры с бароном. Его авторитет непререкаем. Одно слово – и вся стая исчезает в течение пары минут. Хорошо, если барон в состоянии сказать это слово.
Толпа стоит не первый день. Расставлены столы, кибитки. Зачем они всем табором стоят у больницы, непонятно никому. Даже им самим. Обычно через внешнее кольцо охраны прорывается группа человек в 10, которая умоляет дежурного врача пропустить одного из них к больному с криком:
– Я ему самый близкий родственник, я муж сестры его жены, я как узнал о таком горе, я из Москвы приехал. Пусти, брат!
Похоже, роль переговорщика опять отведена мне. Знаю несколько слов по ромейски. Кроме всем известного «Лавэ нанэ». Могу на их языке внятно послать подальше.
Самые худшие подозрения оправдываются, когда поднимаюсь к себе в отделение. Барон лежит у нас после операции. От наркоза еще не отошел, а когда отойдет, навряд ли сможет подойти к окну и крикнуть своим, чтоб те убирались ко всем чертям. Болезнь долго не позволит ходить. У барона парапроктит.
Оказывается, цыган проглотил куриную кость, которая застряла в прямой кишке и проткнула ее стенку. Возможность обратного пути попадания в кишку куриной кости отметается. Цыгане – не тот народ. Педиков среди них нет.
Парапроктит оказался запущенным. Инфекция расползлась вокруг прямой кишки и распространилась вверх, в брюшную полость. Хирургам пришлось рассечь задницу крестом на четыре части. Для лучшего оттока гноя. Странно, но чувствовал барон себя при этом неплохо. Внешне совсем не производил впечатление умирающего. Хотя все хирурги утверждали, что выжить при таком обширном распространении инфекции невозможно. Смерть от калового перитонита неизбежна. По крайней мере, все это надолго. Придется терпеть табор под окнами и отбиваться от попыток цыган пролезть в отделение навестить больного.
Через пару дней цыган стал поправляться. Нет температуры, хороший аппетит. Глотал целиком мандарины, которые почти целыми потом находили в памперсе при перевязках. На глазах происходило маленькое чудо.
И вдруг цыган исчез. Убежал из больницы. Следом снялся табор. К обеду стало тихо.
Искать, заявлять в милицию о пропаже, естественно, не стали. В истории болезни оставили запись, что самовольно покинул больницу. Был в ясном сознании, за свои действия отвечал вполне.
Ну и слава богу. Нет человека – нет проблемы. Все равно вернется. Надо еще делать перевязки, да и еще предстояла реконструктивная операция.
Но цыган не вернулся. Вечером приходит представитель из табора. Сует под нос красную книжечку – удостоверение. В ней от руки написано, что такой-то является заместителем цыганского барона. Я сначала шутки не понял, но оказывается, что подобное удостоверение среди цыган имеет большую силу. Грамотность у них ценится, к написанному слову доверие абсолютное.
– Ну и что вам надо? – спросил я.
– Доктор, справку дай.
– Какую справку?
– О том, что Михай лежал у вас.
Надо сказать, что почти все окрестные цыгане носят фамилию
Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 79
