экстаз, он тоже взорвался горячим удовольствием. Мы приходили в себя, глубоко дыша, переплетённые на узком диване, разгорячённые и ошарашенные случившемся.
«Алекс, а ты мог быть с другими?» — осторожно спросила я.
«Нет, метка работает в обе стороны. У меня тоже никого не было всё это время, если ты об этом».
Конечно, об этом, о чём же ещё? Я ошалело улыбнулась и утянула его в спальню. В конце концов, после стольких лет вынужденного воздержания одного раза было мало. Не знаю, слышал ли он мои мысли или сам наметил схожий курс, но остаток вечера мы провели в постели. Единственное, что смутило, так это отсутствие поцелуев. Раньше мы обожали целоваться, а теперь он предпочёл ограничиться только прикосновениями, и это было непривычно и немного неправильно. Но настаивать я не стала, посчитала, что ещё успею спросить об этом завтра.
Впервые за долгие годы я засыпала в кольце сильных мужских рук, и это было потрясающе приятно, хоть и немного жарко по летней поре.
Уже отключаясь, подумала, что я так и не спросила, что будет завтра.
Алексис
Переход между мирами — мерзкое ощущение, будто пытаешься пройти сквозь каменную стену, только стены нет, камня нет, ничего нет… и тебя, возможно, тоже нет. В общем, к каскарру такие удовольствия. Злость на неизвестную жену-повстанку становилась только сильнее, и я был готов накинуться на неё и начать душить, как только выйду из портала.
Но оказалось, что позиция экзекутора уже занята каким-то сипящим и хрипящим телом, под которым яростно дрыгались женские ноги. Пару мгновений потребовалось, чтобы разобраться, дрыгаются они в порыве страсти или в сопротивлении. Судя по крикам, амбре перегара, а также борьбе, которую отчаянно проигрывала моя единая, согласием тут не и пахло.
И я бы, может, полюбовался на то, как они развлекаются, но руку жгло нестерпимо, а поиздеваться над мерзавкой хотелось и самому. Поэтому пьяного я поднял за шиворот, впечатал ему в грудь аркан и отправил уже мёртвое, но ещё не знающее об этом тело за порог. Не люблю насильников.
Девушка, поднявшаяся с пола в драном балахоне, была очень напуганной. А ещё она явно не ожидала меня здесь увидеть, но сбежать не пыталась, наоборот вцепилась в локоть, но не в попытке остановить процесс эвакуации своего пьяного кавалера, а скорее из страха, что я уйду. Даже прижалась ко мне.
— Алекс!
Я рассматривал её с любопытством. Симпатичная, даже красивая, но не яркой порочной красотой Ксендры, а какой-то милой и уютной, хоть и скучноватой. А ещё она улыбалась, причём радость была подлинной, её аура искрилась от счастья. Надо же, ни страха, ни вины, чистое счастье и никакого ментального блока. Ящерица она или человек, почему защиты на ней нет никакой?
Руку из балахона было видно только до локтя, пришлось стянуть с неё рваное нечто, чтобы хорошенько рассмотреть рисунок, оплетающий кожу от тыльной стороны ладони до плеча. Неужели я так сильно её любил? Напротив меня стояла совершенно чужая незнакомка, если бы не улыбка. Улыбка трогала за душу, а странные ямочки на щеках только добавляли ей какого-то необычного очарования.
Таких я никогда не видел, и внутреннее чутьё подсказывало, что девушка родилась не в Мундаре. Что-то неуловимо чуждое сквозило в её чертах: вроде и нос обычный аккуратный, и губы вполне полные и выразительные, и глаза голубые в обрамлении густых ресниц, но было в её лице что-то завораживающе иное. Особенно сейчас, когда она с удивлением и радостью рассматривала меня в ответ. Её поразили шрамы, даже рука дрогнула, словно единая хотела прикоснуться ко мне, но остановилась буквально в пяди от моего лица. Всё равно я бы ей этого не позволил.
— Он самый. А теперь ты мне будешь много и обстоятельно рассказывать о том, кто ты такая и где мы находимся. И тебе же лучше, если ты сделаешь это добровольно.
Она изумлённо ответила на какой-то тарабарщине. Я понял, что это местный язык, и даже уловил смысл. Девушка со странными ямочками на лице не говорила на аларанском, а значит, когда-то я говорил на местном. Возможно ли, что из-за травмы забылся и язык тоже? Ведь значение сказанного ею я вполне понимал, хоть и не мог ответить. Ладно, допустим. Не выпуская беглянку из захвата, быстро осмотрел помещение, вызывающее какое-то смутное, очень далёкое чувство принятия.
Сильнее всего поразила кровать, отделанная бирюзой. Насколько же богата эта девица? Пришлось взглянуть на неё по-другому. Это вполне объясняло, почему я появился у Капитолия с нательной сумкой, полной дорогущих украшений из этого редкого камня. До сегодняшнего дня на ум приходило лишь то, что со мной таким образом расплатились за взрыв, но что если я пришёл из другого мира, где смог раздобыть эти сокровища сам?
Единая тем временем заинтересовалась моей меткой и даже настойчиво попыталась стянуть с меня петорак, чтобы на неё посмотреть. Под впечатлением от кровати, инкрустированной бирюзой, сопротивляться не стал ни когда она оставила меня полураздетым, ни когда потащила к ящику и стала сравнивать рисунок на коже с картинкой в странной книге.
Но что это была за картинка! На ней очень чётко были изображены мы с ней, улыбающиеся и счастливые. Я — такой, каким помнил себя до падения Капитолия, а она почти совсем не изменилась. Мы стояли рядом в странных синих штанах и не менее странных, слишком откровенных белых майках. Картинок оказалось много, целая книга состояла из них целиком, лишь кое-где мелькали надписи. Девушка указала на одну из них и ткнула пальцем в меня. Всмотрелся в чуждые символы и вдруг осознал, что этот почерк принадлежит мне.
Да, символы незнакомы, но вот такой же росчерк я всегда ставлю в буквах с нижней петлёй. Рассматривая свидетельства из прошлой забытой жизни, я испытывал одновременно горечь и удовлетворение. Стало жаль забытых дней, но чем дольше я рассматривал книгу, тем яснее становилось, что именно тут прошли исчезнувшие из памяти две годины, даже на картинках где-то волосы у меня были совсем короткие, как сейчас, а где-то длинные. Так они отрастают только за половину, а то и за целую годину, не меньше. На картинках встречались незнакомые лица. Светловолосая девушка с ямочками присутствовала почти на всех, и становилось очевидно, что мы были близки. Часть картинок сделана здесь, именно в этом доме, а значит, я тут часто бывал или, возможно, даже жил.
Ещё раз прошёлся по жилью, коснулся поразительной кровати, потрогал странную раму вокруг зеркала, порассматривал
