Однако вначале предстояло ее разыскать.
Уже почти рассвело, когда Джессамин наконец благополучно добралась до своей кровати. Она слышала, как мать беспокойно ворочалась во сне, в то время как ее сестра, Флер, лежа в большой кровати, которую она делила с Джессамин, спала невинным сном.
Джессамин сняла с себя все, кроме нижнего белья, и только после этого поддалась соблазну и открыла кошелек. Ради этого можно было пойти на все — предсказывать судьбу глупым, поглощенным только собой гостям, терпеть противного Хаукинса, который Бог знает что мог с ней сделать. Ради этого можно было даже перенести самую беспокойную часть вечера, присутствие этого человека, кем бы он ни был. У него были светлые глаза, бледные сильные руки, едва заметная насмешливая улыбка и еще что-то, глубоко задевшее ее и гораздо более опасное, чем грубое обращение Хаукинса.
Денег было достаточно, чтобы заплатить мяснику, хозяевам дома, продавцу фруктов и еще порядочно оставалось. Пожалуй, хватило бы, чтобы нанять прислугу для тяжелой работы. И может быть, даже еще останется на новые платья для Флер и миссис Мэйтланд.
— Ты где была?
Флер сидела на кровати, ее золотистые волосы спадали на красивые плечи безукоризненной формы, в блестящих голубых глазах отражались сны, которые она только что видела. Джессамин нежно улыбнулась ей, в который раз удивляясь, что это прелестное существо — ее родная сестричка.
— Здесь, дорогая, — ответила она, ссыпая монеты обратно в кошелек.
— Я пришла несколько часов назад, наша кровать была пуста.
— Я не могла уснуть, пришлось сходить за чашкой молока. Я думала, это мне поможет, — сказала она. Она ненавидела себя, когда ей приходилось лгать Флер и маме, но у нее не было другого выбора.
— Кровать с твоей стороны была не тронута.
— Я аккуратно сплю, — сказала Джессамин.
— Ты гениально врешь, — мягко произнесла Флер. — Может быть, ты скажешь мне, чем ты занимаешься, Джесс? Не следует тебе нести эту ношу в одиночестве.
— Вовсе не гениально я вру, — сказала Джессамин с кривой улыбкой. — Но я тебе не скажу, чем я занимаюсь. Тебе не обязательно это знать. Поверь, я никогда не сделаю неверного шага.
— Я знаю, — горячо сказала Флер. — Я беспокоюсь за тебя, Джесс! Я тоже должна…
— У тебя еще все впереди, дорогая. Тебе всего девятнадцать. Как только у нас будет достаточно денег, чтобы совершить небольшой выход в свет, тебе придется заарканить какого-нибудь сказочно богатого, безумно привлекательного, поразительно доброго молодого человека, который женится на тебе и сделает тебя совершенно счастливой. И он будет рад позаботиться о твоей бедной сестричке и также маме.
Это была старая сказка, и Флер не знала, верит ли она в нее еще, но выдавила из себя покорную улыбку.
— Это будет замечательно, правда? — вздохнула она, откидываясь на подушки.
— Это будет просто рай, Флер, — решительно ответила Джесс, стараясь заставить себя поверить в это. Она устроилась в кровати рядом с сестрой, с удовольствием вытянувшись на мягкой перине.
— А как же ты, Джесс? Ведь ты передумаешь, верно? Мы и тебе найдем красивого богатого молодого человека, да? — пробормотала Флер, снова погружаясь в сон.
Непрошеные воспоминания о Глэншиле обрушились на нее. О его холодных глазах и сильных руках. Она попыталась ответить что-нибудь, но потом поняла, что не стоит. Флер уже спала, и никакие великие проблемы ее не волновали.
Джессамин не могла уснуть. Она лежала с открытыми глазами и думала о том, что произошло этой ночью.
Ей вовсе не обязательно надо было держать перед собой карты, чтобы заглянуть в себя. На самом деле сейчас она была слишком усталой, чтобы попытаться это сделать, но даже в этом измученном состоянии карты мелькали у нее перед глазами, как она ни пыталась прогнать это видение.
Марилла предупреждала ее, что это может случиться. Она много раз говорила Джессамин, что ей придется заплатить дорогой ценой за сохранение своего таланта, и в первую очередь оставить все свои мечты о счастливом будущем, семье, любимом человеке и детях, которых она так хотела…
Она сделала свой выбор много лет назад, и ей придется довольствоваться тем, что она будет рядом С детьми Флер. Она будет лучшей сестрой, лучшей теткой, которую только можно себе представить. Да, она познает мир, который недоступен простым людям. Но ей будет отказано в том, что так естественно для всех остальных.
В то время она была слишком молода, чтобы Принимать подобные жизненно важные решения. Слишком наивна. Слишком талантлива и недостаточно умна, чтобы отказаться, когда Марилла предложила ей выбрать. Ей было тогда чуть больше одиннадцати.
Кто мог подумать, что тихая гувернантка из Беркшира окажется более одаренной, чем дикие цыгане? Что темные силы живут в одной колдовской колоде карт, которые знают слишком много?
Сейчас было уже поздно. Карты Мариллы перешли к ней, и талант Мариллы тоже теперь был ее талантом. Она могла, глядя в карты, видеть прошлое, настоящее и будущее. Она видела вещи, которые неизменно вызывали у нее ужас, — смерть и несчастья. И хотя она видела и радость, иногда ей хотелось бросить порядком потертые, обернутые в бархат карты в огонь.
Но они все равно преследовали бы ее. Они никогда не оставляли ее в покое. Она закрыла глаза в ожидании сна, но карты мелькали перед ее глазами, переворачиваясь. И лицо на каждой карте напоминало Глэншила.
Она не хотела даже сделать попытку понять, почему этот человек лишил ее сна. Это был слишком опасный вопрос, чтобы искать на него ответ. Она еще плотнее закрыла глаза, пытаясь заставить себя думать о дерзком воре и о картах, которые подсказали ей, что он был в доме леди Пламворфи.
Но перед глазами у нее был только Глэншил.
Глава 3
Роберт Бреннан был полицейским. Один из помощников Джона Филдинга, больше известный как полицейский с Боу-стрит, он был необычайно надежным, благородным и сострадательным человеком, несмотря на свой упрямый нрав. Сам сэр Джон ценил его как одного из своих лучших людей, да и большинство полицейских, работавших с ним, считали его отличным парнем.
Кроме Джоссайи Клэгга. Если Бреннана Филдинг считал своей правой рукой, то Клэгг был его левой рукой. Успехи Клэгга в поимке грабителей и карманных жуликов превзошли даже Бреннана, а тот немало зарабатывал на выслеживании воров. Если кто-нибудь и сомневался в удачливости и рвении Клэгга или в количестве грабителей, погибших при попытке сбежать от него, они оставляли свои сомнения при себе. При любой ситуации вору грозила виселица, и если Клэгг расправлялся с ним быстрее, никто от этого не терял.
Роберт Бреннан тоже управлялся с делами так быстро, как только мог, но их дороги с Клэггом никогда не пересекались. Может быть, сэр Джон знал о некоторых его опасениях или сам Клэгг был достаточно умен, чтобы избегать человека, который ему не доверяет. Все, что оставалось делать Бреннану, — наблюдать издалека, когда была такая возможность.
