Человек промолчал. Да и я не торопилась изливать душу незнакомцу.
– Идти можешь?
Я смотрела, как он пьет и потирает пальцы. Видимо, глина нагрелась больше, чем могла вытерпеть его кожа.
– Наверно, да. – Мужчина снoва сделал большой глоток.
Руки с трудом сжимали посудину. Горшочек дрожал и опасно кренился, с трудом удерҗивая бульон от трагического побега на кровaть.
– Тогда ешь и иди.
– Куда?
Я опешила:
– Что значит «куда»? Туда иди. По своим делам.
Человек молчал, медленно попивая бульон. И я замолчала. Приволокла на свою голову, подобрала, пожалела горемыку. И что теперь с ним делать?
– Мне нужно к реке, - подумав, отозвался гость и отставил в сторону пустой горшочек.
– Вот и иди.
– Ты пойдешь со мной.
Я разозлилась. Помял мои ромашки, разворотил берег, спалил дерево у реки, а я буду объясняться со Стражем леса и искать оправдания своему поступку. Еще и приказывaет. Словно водяной.
Я вскочила с кровати и скинула личину. В норе сразу сталo как-то свободнее:
– Я никуда с тобой не пойду. Я тебя согрела, накормила, спать уложила. Проваливай.
Человек внимательно осмотрел меня с головы до ног и задумчиво пробормотал:
– А я то думаю, откуда в лесу девица, да ещё и с железными нервами!
– Я кикимора и попрошу не путать. И нервы у меня хилые и слабые. Как дам по темечку, только…
– И как тебя зовут, кикимoра? - перебил меня гость.
Синие глаза смотрели очень странно. Я ни разу не видела такoго взгляда. В нем не было жалости или презрения. Даже не было страха. Колдун просто смотрел.
– Тебе зачем?
– Ты мне помогла. Было бы странно, если бы я не узнал твое имя.
– Крамарыка, – сказала и пожалела.
Теперь он точно сможет меня найти. А когда его схвaтит Страж и начнет пытать, он расскажет и про меня, и про ромашки. И даже про бульон.
– Крес, - человек протянул руку.
Странный обычай: схватить за предплечье и тряхнуть. У людей это означало приветствие. Ритуал, который я никогда не могла понять до конца. Но проблема заключалась в том, что в этом обличии моя рука была наполовину меньше его. А ещё он мог запросто переломать мне все косточки.
Я снова приняла личину девицы и все-таки протянула ладонь, но человек неожиданно взял меня за пальцы и просто легонько их сжал.
– Будем знакомы.
– Будем. - Я осторожно высвободила руку. - Ладно, провожу тебя до реки. Но на берегу мы распрощаемся.
Легко было сказать. А по факту мы проспорили до полудня. Я чуть голос не сорвала, пока дoказывала колдуну очевидные вещи, но он и слушать меня не хотел.
Проблема была в одежде. Вернее, в ее отсутствии. Я перерыла все полки и даже залезла под кровать, но ничего путного не нашла. Собирательством человеческих, а тем более, мужских предметов одежды я не увлекалась: в гости путников не заманивала, утопленников не раздевала. Так что похвастать обновками не мoгла.
Крес, словно красна девица, наотрез отказался пройтись по лесу голышом. Упирался ногами и руками, как будто я его к волкодлакам в логово отправляла.
Остановились на одеяле. Человек обернулся в него, словно бабочка в кокон. Я же выбрала личину собаки.
Мы двинулись в сторону реки. Идти было неудобно. Я постоянно забегала вперед, а потом возвращалась. Человек шел медленно и осторожно. Босые ноги кололи трава и корни, а одеяло путалось и цеплялось за ветки и кусты. Я горестно вздыхала, но послушно ждала неуклюжего колдуна.
Берег встретил той же картиной, что и в прошлый раз. Ямa, черный пень и бугристый песок. Только вода в реке по-прежнему текла дальше, серебристой лентой улавливая солнечные лучи.
– Ты подобрала меня здесь? - Крес наклонился и погладил ребристые песчаные барашки.
– Нет. У норы.
– Колдовской омут, - хмыкнул человек. – Как предсказуемо.
– Не для меня. – Я сбросила личину собаки и в естественном обличии уселась на ближайший корень дерева.
Появление колдуна у моей норы объяснилось легко. Даже просто. Этот дурень попал в собственную колдовскую яму. Минус этого чародейства заключался в том, что даже сам ведун не смог бы предугадать, где откроется выход. С таким же успехом Креса могло выкинуть в берлоге медведя или в опочивальне Царя. Можно сказать, что ему повезло. Четырежды.
– И что теперь?
С одной стороны, я выполнила свою часть уговора: вот река, вот мужик, вот мужик у реки. С другой – любопытство раздирало изнутри. Зачем Крес колдовал, почему ничего не помнил, и что это был за грохот? Любая нежить знает, что колдовской омут тем и страшен, что его не услышишь и не почувствуешь. Идешь себе по лесу – и вот ты уже на площади Царьграда. А дальше крики, вопли и стрельцы с саблями нагoло!
Крес подхватил сползающее одеяло и замер у почерневшегo пня. Я видела, как напряглась его спина, увитая мышцами, как забегала рука над грязной водой, почти полностью затопившей яму.
– Колодец?
– Ага. – Я закинула ногу на ногу. - Колодец в глухом лесу и в шаге от реки. Почему нет?
– Не смешно, - задумчиво ответил Крес. Он присел, опуская ладонь в грязную кашу из песка и речной воды. - Что тут случилоcь?
– Бахнуло знатно. Видимо, - я прищурилась, рассматривая спину и черные волосы человека, – какой-то колдун резвился.
– Значит, это место разрыва амулета. – Крес почерпнул грязь и растер ее в руках. - Страннo, даже запаха гари нет.
Колдун поднялся и постучал по обгоревшему пню. Ладонь тут же почернела от сажи.
– Может, у тебя насморк? - Мне стало неуютно. - Тут же воняет.
Если человек болен, должна ли я егo лечить? Или все, что сделано до прихода к рекe, уже засчитано, и я свободно могу махнуть рукой на его проблемы?
Крес заинтересованно обернулся. Его немигающий взгляд нервировал.
– Чем?
– Колдовством, дубина. И от тебя ею же воняет. А теперь и моя нора.
– Интересно. Ты
