моей груди стал огнем, но ты почему-то не замечал во мне девушку. Потом ты выбрал Джинни, и я… я не решилась бороться, потому что ведь это же ты. Ты считал меня другом, и я не могла предать твоего доверия, но все еще верила этому старикану.Потом был Турнир, на котором я тебя чуть не потеряла. Я думала, у меня сердце разорвется. И, разумеется, я не смогла тебя предать, как это сделал Рон, хотя Дамблдор был очень недоволен. Но я просто не могла, понимаешь? Рону все же проще… А после Турнира мои совы все возвращались, и я вдруг забыла твой телефон. Потом Дамблдор пригрозил жизни родителей, если я не буду делать так, как он сказал. И я оказалась между молотом и наковальней. Потом, когда заговорили о том, что ты любишь Джинни — это была катастрофа для меня. Сердце рвалось в лоскуты, я думала, что не переживу этого… Но я согласилась быть с Роном, чтобы… чтобы хотя бы видеть тебя, иметь возможность прикоснуться… сказать хоть пару слов.Потом были долгие месяцы борьбы и второе предательство Рона. Мы с тобой вдвоем в палатке, и тот миг, когда ты принял мой подарок. Твои руки были восхитительны, и то, чем ты обычно думаешь, совсем не пугало меня. Ради этих мгновений, когда ты держал меня в своих руках, нежно и бережно, я приняла пытки и издевательства. Этот эпизод не давал мне сойти с ума. Даже когда я узнала, что это не ты выбрал Джинни, а Уизли опаивали тебя. Даже тогда этот эпизод спас меня от сумасшествия.Потом была битва, и ты… ты пошел на зов Темного Лорда, как баран на закланье. Я прокляла и Дамблдора, и Снейпа, и Уизли. Я спряталась под заклинанием и шла за тобой. Не знаю зачем, не знаю почему. Если бы у тебя была минутка времени, я бы приняла на себя аваду, предназначавшуюся тебе. Ведь что я без тебя. И вот когда ты упал, мое сердце остановилось в тот же миг.По какой-то прихоти судьбы я оказалась в себе, маленькой, но разум и организм ребенка не может принять взрослого, поэтому у малышки началась лихорадка, с которой никто не знал, что делать. Девочка медленно умирала, когда ее доставили в больницу.И вот я открываю глаза, а там — ты. Мир рухнул. Исчезла больница, врачи, медсестры, родители. Исчезло все, остался только ты. Твои ярко-зелёные глаза, твои мягкие, заботливые руки. Ты ухаживал за мной, лечил меня, был со мной каждую минуту, хотя сам был похож, скорее, на инфернала. И я судорожно вцепилась в тебя. Потому что это же ты! Я не могла с тобой расцепиться и чувствовала тепло и поддержку от тебя…А потом меня увели… Увели от тебя! От единственного, кто мне важен и дорог в этом мире, от самой сути моего мира. И я поняла, что не выживу без тебя. Это были самые тяжелые дни в моих обеих жизнях. Я чувствовала, как натягивается струна между нами, как еще чуть-чуть, и она разорвется, унося меня во тьму. А потом пришел папа и привел тебя. И все исчезло — остался только ты. А ты на меня смотрел своими невозможными глазами и был готов укрыть от всего мира. И все стало неважным, остались только мы.Я не отдам тебя ни черному лорду, ни белой бороде. Ты только мой, и я твоя — навсегда. И когда папа оказался из королевской семьи, и тетушка Королева нам решила помочь — это было очень радостно. Потому что я не хочу, чтобы ты ходил по краю, не хочу!Любимый мой, когда-нибудь, я верю, мы сможем жить спокойно, не оглядываясь. И никакие маги не разорвут нашу связь. Ведь мы едины. Да, любимый?
***
Двое сидят в объятьях друг друга, тесно-тесно прижавшись. Магия бушует вокруг, ограждая юные тела и души. Они сейчас едины — одно целое. Сейчас говорят их души. Нет никаких тайн между ними и более не будет. И оживает замок… И слышатся слова, будто бы из пустоты:
Двое, пришедших извне,Останутся наедине,Души свои прочитав,Замок собой напитав,Опыт прошедший учтя,Несправедливость сметя,Мир этот станет добрейДо истечения дней.
— Что это? — будто просыпается Гермиона.
— Это пророчество о вас, — отвечает тонкий голосок появившегося эльфа.
Комната полна эльфами, смотрящими на детей, как на величайшее чудо. Они плачут и улыбаются.
— Что случилось? Что с вами? — спрашивает Алекс.
— Вы пришли…
— Дамблдор знает о нас? — мгновенно собралась Гермиона.
— Нет… И не узнает. Теперь замок служит вам.
— Это можно сохранить в секрете?
Домовики согласно машут головами и улыбаются. После чего очень тихо исчезают. А Алекс смотрит на свое чудо.
Счастье мое. Спасибо тебе за эту исповедь. Я никогда тебя не оставлю и никогда не заставлю плакать. Все, что у меня есть — это ты. Самое большое чудо моей жизни.
***
Дети немедленно связались с дежурным, чтобы сообщить последние новости. Так как замок теперь подчинялся им, то Гарри обнаружил, как вплести в защиту замка людей, чтобы не извещать белобородого старца раньше времени. Последние известия наводили на определенные мысли. Загрузив аналитиков Службы, дети успокоились и продолжили заниматься уроками, никуда не ввязываясь, но внимательно наблюдая и разговаривая с другими воронами.
В замке все было спокойно, ничего не происходило из того, что должно было происходить. Возможно, причина этого была в том, что не было шилопопого Поттера, возможно — потому что Лонгботтом боялся собственной тени. Пушок, дракон и прочие радости как-то прошли мимо и совершенно незаметно. Филиус Флитвик с интересом поглядывал на ребят, спокойно занимающихся и ни во что не лезущих, но потом привык. У всех гениев свои заморочки, почему бы и не такие?
Рождественские каникулы наступили как-то внезапно, и Алекс с Гермионой, разумеется, уехали домой. А дома было счастье находиться «среди своих», много докладов, рождественский обед в торжественной обстановке, поздравления с успешным прохождением первого этапа внедрения. А еще были соскучившиеся почти дети и их родители. Были прогулки и катания на коньках. Забывшуюся пару, танцевавшую вальс на катке вблизи дворца, показали потом телеканалы Великобритании. Дети удивительно точно и синхронно танцевали на коньках, закрыв глаза и отдавшись полностью этому действу. Их одухотворенные лица и какие-то очень нежные улыбки поразили зрителей.
Но все когда-нибудь заканчивается, закончились и каникулы. Хорошо отдохнувшие физически и психологически, дети отправились обратно в школу. Замок, будто бы вздохнул радостно при их появлении. Было ощущение, аналогичное тому, как верный пес радуется хозяину, вернувшемуся после трудового дня домой. Единственное отличие от того, что помнила
