Ознакомительная версия. Доступно 8 страниц из 37
А вот что-то новенькое — «Амаретто» и бутылка пива возле каждой тарелки.
— Не будем напиваться, — слышу я голос фотографа. — Нормально посидим. Выпивка — не главное.
В большинстве случаев благопристойная вечеринка заканчивается тем, что какой-нибудь избранный (самый «недогнавшийся») несется с пакетом в ночной магазин. Но иногда вечер действительно проходит так, как и замышлялся, и мне начинает представляться в этом нотка чопорности. Я понимаю, молодежь. Вернее, если бы молодежь. По правде сказать, я еще не встречал, чтобы на столах у подростков присутствовали исключительно безалкогольные напитки. Дело времени, его несмываемый след, может, толика рисовки. Впрочем, все на лицах. Стол — бездушное существо. Выражения лиц — многоцветная мозаика эмоций.
За спиной щелканье «лидера» — пленка покидает недра проявочной машины. Проявка + печать. Безгеморройный заказ. Нравится Сергею Арсланову. Мне тоже нравится. Протираю пленку, ловлю в рамке первый кадр. Да, тут придется попыхтеть. Может, даже перебить пару снимков. Наши дети не только проблема в воспитании — для меня они еще трудность в печати. Конечно, если бы не «мыльницы». А так… Все норовят снять своих чад крупным планом, на котором те могут демонстрировать свои полукосые глаза и удивленное выражение лица, не до конца еще приняв эту странную действительность после темноты и тепла материнского чрева. Дети на животах, дети в колясках, дети в ванночках, дети в кроватках, сидящие и стоящие дети. Возможно, тут я не прав, но только единицы могут претендовать на роль быть помещенными в фотоальбом — остальные в моем представлении выглядят обыкновенными уродцами. Интересно, не этот ли факт не дает мне до сих пор обзавестись семьей?
— Воспитывайте ваших детишек, — сказал я, отправляя заказ в конверт. — А на десятилетие подарите им «Приму» с набором пленок.
Я внезапно вспоминаю недавний заказ: младенец, мирно спящий в маленьком гробике. Стараюсь отогнать наваждение, возвращаюсь на рабочее место. Новая пленка. «Вот черт!»— ругаюсь сквозь зубы. Опять похороны. Прямо напасть какая-то! Терпеть не могу эти заказы, — мне кажется, они высасывают из меня энергию. Не могу заставить себя просмотреть снимки, с каким-то мерзким ощущением в душе засовываю стопку сразу в конверт. Последнее событие, где усопший представлен виновником церемонии. Ему-то спокойно, а мне неуютно.
А вот над этим стоит поразмыслить. Заказана только одна фотография: молодая девушка в брючном костюме сидит на скамейке где-то в центре аллеи. Она глядит точно в объектив, но я не замечаю в ее глазах привычного упоения от съемки. На ее лице — печаль и пустота. Не исключено, что снимок случайный.
— Девушка, могу я с вами познакомиться?
— Нет, не стоит.
— Но почему? Вы сидите одна и тоскуете, позвольте скрасить ваше одиночество.
— Спасибо, не нужно. — Она готова выплюнуть ему «пошел ты подальше!», но ей не хочется обижать этого случайного паренька, испытывая к нему одновременно презрение и участие.
— Давайте, я вас хотя бы сфотографирую. Вы просто прелесть, а на фоне этих берез за спиной кажетесь настоящей феей.
В другой раз ему бы удалось пробудить в ней интерес. Возможно. Но его оценивающая улыбка, обнажающая его истинные намерения, лишь омрачает ее состояние, благодаря которому она и оказалась здесь в одиночестве. И она позволяет ему сделать это. Ведь после того, как щелкнет затвор, молодой человек навсегда уберется из ее жизни.
Я попытался представить ее судьбу, разглядывая девушку на скамейке. В следующий раз она может стать виновницей похоронной церемонии — уж слишком лицо ее разит суицидом. Она нашла сегодня свою скамейку. Я вдруг подумал, что такая мелочь, как отсутствие в нужный момент подходящей скамейки, может сыграть роковую роль в жизни человека. Он бредет, охваченный тяжелыми мыслями; ему хочется просто посидеть где-нибудь, вдалеке от людей. Послушать пение птиц и далекий звук автомашин. Но все скамейки остались в людных местах. Возникает дикий порыв усесться прямо на землю, однако в нашем мире редкий прохожий останется равнодушным к такой экстравагантной выходке. Сердобольная бабушка будет интересоваться, не плохо ли тебе или, может, вызвать «неотложку»; дворовые мальчишки соберутся в сторонке, обмениваясь многозначительными взглядами. И нет скамейки. А так хочется отрешиться от мира.
— Пусть рядом с тобой всегда окажется твоя скамейка, — участливо пожелал я девушке на фотографии.
Думаю, светилам психоанализа не помешает ввести в работу последовательное изучение фотографий пациента. Начиная еще с того дня, когда человек и не помышлял обращаться за помощью, причисляя себя к нормальным гражданам. Это позволит яснее понять развитие заболевания, определить его вероятный источник. Сам человек не в силах изложить все с такой определенностью, как это может сделать его фотоальбом. Его косой взгляд на жену, меняющийся в зависимости от даты совершения снимков, даст возможность предотвратить назревающее убийство суженой. Невыразительное лицо подростка с плакатом Курта Кобейна на стене позволит не дать ему выпрыгнуть с десятого этажа. Женщине, облепленной мужскими ладонями, — вовремя остановиться на пути к измене мужу и неотвратимому разводу впоследствии. Я подумал: может, мне неофициально заделаться психоаналитиком, и сам рассмеялся от этой шальной мысли. Все дело в том, что им нравится быть такими. И если дама вся млеет от прикосновения к телу горячих мужских ладоней, предпринять следует только одно: отослать снимок ее мужу и разом оборвать этот провод с сексоузлами на нем.
Я замер за клавиатурой с пленкой в руках. Я впервые осознал реальную власть, которая мне дана над людьми. Возможность регулировать их судьбы, выступать в роли творца счастья или дамоклова меча. От таких мыслей на меня почему-то накатило возбуждение, и я пожалел, что рядом нет Марины Кудриковой. Я бы хотел удостовериться, соответствует ли ее фамилия запрятанному под трусиками.
— Ты становишься сексуальным маньяком, — сказал я самому себе. — Смотри, машина ведь может и заревновать. — Я заставил себя рассмеяться, и вернулся к прерванной работе.
И была группа подростков, и сидели они на лестничной клетке, и стояла перед ними пустая бутылка водки, а в руках — зажаты дымящиеся сигареты. Дюжина «убитых» ребят, двое из них — девушки. Самому старшему — не больше пятнадцати. Лица — мутационная инженерия. Дефект социального аппарата. Брак в производстве размножения. Производство размножения? Ха-ха-ха! Я смеюсь, сам не знаю почему. Но опять же: ведь прослеживается здесь неприятная тенденция. Хотя к кому я могу взывать? Мне одному это заметно.
Антиномия. Или — противоположность. Сейчас рассуждать об отличиях — заниматься пустой болтовней. Это два вектора. Два исходных вектора, которые по логике должны идти параллельно, но по каким-то причинам отодвигаются концами друг от друга на расстояние в тысячи человеческих ценностей.
Я думаю о том, какая
Ознакомительная версия. Доступно 8 страниц из 37
