протянул, тронув княжну за плечо, и та резко подскочила, выпучив глаза. — Ты как умудрилась уснуть вообще⁈ Это же… опасно!
— Жизнь — вообще опасная штука, Гордеев… — проворчала девушка, часто хлопая глазами. — О, привет! — заметила она новоприбывших, обернувшись. Всю сонливость как ветром сдуло. — Знатно же вас поимели в этой электричке!
— Да так, очки разбили… — улыбнулся ей Роман, отводя взгляд.
— Главное, что не очко! — весело обнадежила его княжна, поднимаясь и расправляя плечи. — Со всем остальным уж как-нибудь можно справиться! Ну что? — повернулась она ко мне. — Идешь?
— Попозже, — ответил, наблюдая за тем, как осторожно, шажок за шажком, Ксения сокращает между нами расстояние.
— А-а-а… у тебя тут свои тёрки намечаются? — быстро поняла она, взглянув на хмурую шатенку. — Ну тогда ладно. Предохраняйтесь! — громко шепнула она Каримовой, поравнявшись с ней. — Слышала, он пару недель в джунглях куковал. Мало ли, подцепил что… Ну, это я из женской солидарности, поняла, нет?
— Полина… — процедил сквозь зубы, и блондинка с широкой улыбкой, да еще и вприпрыжку покинула крышу следом за остальными. Явно довольная собой. — Ну а теперь… слушаю, — воззрился на Ксению снизу вверх, а девушка прикусила губу.
Глава 5
— Говори, как есть, — чуть мягче произнес я, видя, что уверенная в себе двадцать четыре на семь Ксения в этот раз совсем уж поникла. И чувство вины, промелькнувшее в ее взгляде, мне совсем не нравилось.
— После разрыва помолвки между Викторией и Александром… — ее каштановые локоны трепал холодный ветер, —…у твоего отца получилось сменить гнев моего на милость.
— Та-а-ак… — протянул, когда девушка опять смолкла. — Это ведь не конец истории?
— Далеко не конец, — быстрым движением убрала она выбившуюся прядку волос за ухо. — Дело в том, что не только лишь ты потерял близкого родственника в последние дни. Может, это было не так заметно, но Александр всем сердцем любил твою сестру, и их разрыв, пусть и по его же инициативе… сильно его подкосил. А спустя неделю после смерти Виктории, он… — Глаза Ксении увлажнились от едва сдерживаемых слез, но, тем не менее, она продолжила, взяв себя в руки. — Его нашли в разбитой всмятку машине на окраине города. За рулем был он, а в крови обнаружили столько алкоголя, что… Да он никогда раньше так не напивался, как тогда. И как его только угораздило в таком состоянии?.. — сжатые кулаки девушки задрожали. — В общем, родители были одновременно в трауре и ярости. Такой, что приняли предложение Шлейфер о спонсировании ее переворота. Щедром спонсировании. Вдобавок ко всему, моему отцу пообещали место в парламенте после того, как Разумовские будут свергнуты с трона. Вот… такие дела, Димитрий, — завершила Ксюша, судорожно выдохнув и обняв себя руками. — Но чтобы ты знал… ко всему этому я нисколько не причастна. И пусть до сих пор считаю Викторию последней стервой, но и у Александра была своя голова на плечах, чтобы не пуститься во все тяжкие.
— Вот оно как…
— Я всё равно останусь на твоей стороне. Как и Ульяна. Левины ведь тоже открыто заявили о своей поддержке в пользу Шлейфер, и одно из мест в парламенте также занято ими. Это уже не просто прорыв тварей. Это… полноценная гражданская война, Димитрий. Одним только подавлением прорыва отделаться будет сложно, даже если ты знаешь, как это сделать. Даже если ты готов сделать это хоть завтра. Так что… хорошенько подумай, прежде чем что-либо предпринимать. Правда сейчас у каждого своя, и мир тоже не един для всех.
Не дождавшись моего ответа, она поторопилась покинуть крышу, мелко засеменив по ней и цокая каблуками туфель. Когда же звуки стихли, я откинулся назад, разлегшись и вытянув руки по швам.
Интересная же миссия нам предстояла. Не думал, что эта рвущаяся ко власти стерва сумеет так быстро перетянуть часть аристократии на свою сторону. И если с опального рода Левиных ей было практически нечего взять, то Каримовы… уж они-то со своими бездонными кошельками еще дадут остальным прикурить.
«Так вот, для чего вам нужны все эти мерзкие династические браки! А я-то думал, для чего сильные и крепкие самцы позволяют скакать на себе кривым и отупевшим самкам? Чтобы их племя однажды ночью не свернуло им башку!»
Не самое лучшее сейчас время для того, чтобы обзаводиться тремя женами.
«А зачем ими обзаводиться? Детенышей они и сами из титьки покормят. Достаточно всего лишь заделать их!»
Ну уж нет, Прекраснейший. В нашем обществе так просто дела не делаются.
«Потому всегда и поражался удивительной способности людишек всё усложнять!»
Первостепенной задачей всё равно остается кража фиструма. Сколько бы аристократов ни перешло на сторону революционерки, хлынувшие на улицы твари представляли для всех куда большую опасность. А также, готов поспорить, являлись весомым аргументом для союзников Императора плавно перетечь на сторону сильнейшего.
Всему свое время. Так я порешил, спускаясь с крыши.
Семья, семья, семья… Для многих решения главы рода становились своеобразным камнем преткновения в обществе, и отношения к роду в целом. Но так ли это правильно? Если говорить обо мне, то я и вовсе до сих пор не связался с отцом. Не узнал, остался ли он на стороне старого друга, или же в скором времени мне придется организовывать его похороны. Не сказал бы, что мы сильно сблизились за время моего пребывания в этом мире, но… за Димитрия, истинного своего сына и наследника, он наверняка волнуется. К тому же на фоне утраты дочери.
Впрочем, никаким расспросам остальные меня пока что подвергать не стали. Да и я их. День был слишком насыщенным для того, чтобы загружать себя еще сильнее, но вполне подходящим для того, чтобы лечь сегодня пораньше.
Место для ночлега выбирать не пришлось. Константин уже заранее обустроил бывший медицинский кабинет для таких целей. Установил новые матрасы на проржавевшие кушетки, застелил их ароматно пахнущим постельным бельем. Даже окна в кабинете залатал. На логичный вопрос Градовского о том, достаточно ли в этом месте безопасно, мой ассистент ответил, что окружил заброшенную школу плотным барьером с эффектом отвлечения внимания. Даже если одна из тварей заметит постройку и решит сюда заглянуть на наличие съестного или чисто из любопытства, то передумает быстро. То же касалось и людей.
— Ментальный щит… — понимающе закивал Роман, потерев подбородок двумя пальцами. — Поставь его на какой-нибудь дворец, и сработает он вряд ли. Но для подобного места — самое то.
— Благодарю, господин, — прохладно ответили ему. — Я надеялся, что предупрежу все риски.
Первый день безвременного прорыва закончился. По ощущениям же минула целая вечность.
* * *
Там же…
Той же ночью…
— Эй, твари, последний нытик задрых! — возопила эфемерная форма примата, залившись истерическим смехом.
Взобравшись на шаткий письменный стол, Прекрасный Царь Обезьян сидел на кортах. Поигрывая грудными мышцами, обвешанными тяжелыми на вид золотыми украшениями. Золотистая набедренная повязка прикрывала всё то, чем уверенный в себе самец лишний раз гордиться не станет.
Но юмор его, как всегда, оценен по достоинству не был.
— Говори за себя, примат, — отозвалось ему чудище, скрестившее руки на груди, проявившись возле стены в аналогичной полупрозрачной форме. Крепкое тело, покрытое мелкой чешуей темно-серого оттенка, наполовину скрывала черная тога. Хищная крокодилья пасть скривилась в едкой усмешке, голову венчали два длинных изогнутых рога.
— Давненько не виделись, Малал! — гоготнул Царь, сверкнув золотистыми глазами во тьме. — Забыть успел даже, насколько пугающая у тебя рожа! Бр-р-р… — деланно поежился он. — Как там твоё ничего, а⁈
— Ничего, — покачал он головой. — Кроме того, что уже которую сотню лет приходится кочевать из одного смертного в другого и задницу рвать, чтобы навести хоть какую-то суету.
— Аха-ха-ха! — хлопнул себя примат рукой по коленке. — Так я и знал, что девка на твои условия согласилась не сразу!
— Как будто никто из вас-с-с не пробовал проникнуться к с-с-своему нос-с-сителю хотя бы маломальс-с-ским с-с-сочувствием… — ласково прошипело проявившееся на полу чернильное пятно, всего через несколько секунд вытянувшее и приобретшее женоподобные очертания.
Сгустки черной полупрозрачной слизи окутывали тварь, стекая на пол и медленно растворяясь в пространстве.
— Эх, Мими… — присвистнул Царь, оценивающим взглядом скользнув по субстанции, с завидной периодичностью менявшей свою форму. — По тебе
