(144-й день войны.)
10 часов 30 минут. Короткая воздушная тревога. Подал прокурору заявление о мародерстве начальника 31-го отделения милиции в квартире погибшего писателя Ореста Цехновицера.
Еще две воздушные тревоги.
В школах не прекращаются занятия. Идут уроки даже немецкого языка (?!). Это как-то странно…
В городе все ухудшается положение с продовольствием. Сахару выдают по пятьдесят граммов на десять дней. Масла нет. С волнением ждут объявления завтрашних норм хлеба. На базаре кило кислой капусты стоит пятьдесят рублей. За ней очередь. Из жмыхов делают лепешки. Хлеб, водка и теплая одежда — вот сегодняшняя ленинградская «валюта». Конину тоже достать трудно.
У некоторых людей сдают нервы… Это заметно… Но это не окажет влияния на массы…
Написали второй очерк — о подводной лодке Иванцова — в «Правду».
Из Кронштадта вывозят лишних граждан. (Проблема снабжения?)
Сегодня передовая «Ленинградской правды» — о необходимости прорыва блокады вокруг Ленинграда. Фронт готовится.
По дороге к Неве поток обозов. Гонят тощий скот. Везут на повозках раненых. На левом берегу канонада.
Ночью воздушная тревога, покачивает дом.
Новое блюдо: лепешки из казеина, глицерина, соли и горсти муки.
13 ноября 1941 года.
(145-й день войны.)
Обстрел…
Бои на всех фронтах.
Налеты… Зенитки… Немецкие батареи с южного берега бьют прямой наводкой.
Жестокий обстрел (днем) по Неве. Воздушная тревога.
7 часов. Опять бомба рвется рядом… Иду по городу… Бомбежка…
Все-таки немцы взяли Тихвин… Это плохо…
14 ноября 1941 года.
(146-й день войны.)
С утра бомбежки; «юнкерсы» (по 16 штук) сбрасывают и листовки. Мороз… Солнечный день… Еду на «Полярную звезду». Беседа…
Иду по городу. Западный теплый ветер. Тревога… Пустые улицы… Прекрасный город… На Аничковом мосту сняты кони барона Клодта. Зарницы боя… Мне хорошо, как-то отрешенно…
Читаю центральные газеты. Статья генерала Хозина об обороне Ленинграда. Немцы потеряли под Ленинградом 216 000 человек, 759 орудий, 679 танков, 1681 автомашину и пр.
На самолетах вывозят семьи рабочих оборонных заводов (на Урал и в Сибирь).
Октябрьская телеграмма от С. К. Тон бодрый, но просит ее вызвать в Ленинград. Послал два письма. Умоляю ее еще выждать.
15 ноября 1941 года.
(147-й день войны.)
Почти весенний солнечный день… Оттепель… Сверкают на солнце лужи, тающий лед… Иду (впервые за дни войны) на собрание Ленинградского отделения ССП.
Читают стихи, рассказы… А война грандиознее всего этого…
Моя речь к ленинградским писателям: о ходе войны, о Союзе писателей и его задачах, о традициях Ленинграда, о враге и о несомненной будущей победе.
На Ладоге немцы потопили баржу с мукой. Водолазы ее достали. Муку отправили на макаронную фабрику…
Иду на радио.
5 часов дня. Обстрел города. Нежный закат…
Читал «Красную звезду» от 9, 11, 12, 13 ноября. Жестокие бои у Севастополя, в Донбассе, под Тулой, под Москвой. Атаки противника у Ильменя и Тихвина. Наши контратаки. Противник все жмет — натиск колоссален. Но наше сопротивление нарастает. Выпущены противотанковые ружья и пр.
Иду на Каляеву. Битое стекло на Литейном. Огромная воронка у Фурштадтской. Мостовая разрыта. Бомбежки усилились.
Поел (суп, капуста кислая, один кусочек хлеба). Помылся…
16 ноября 1941 года.
(148-й день войны.)
Воздушная тревога… Иду домой на Фонтанку… Осколки сыпятся у Гороховой. Темно, звезды.
Дома — чай и хлеб. Работаю над очерком о новых орденоносцах КБФ — для «Правды». Была еще тревога. Не слушаю, читаю газеты.
17 ноября 1941 года.
(149-й день войны.)
Тон прессы все активнее.
Планы восстановления Европы и пр.
Бои на всех фронтах, отбито десять атак (!) на московском направлении.
Пишу статью о базах: Таллине, Палдиски, Риге, Либаве и пр. Это наше! Мы придем на West!..
Телефонной связи с Казанью через ЦО нет уже целую неделю…
Послал письмо С. К.
Величайшее наслаждение — Ленинград ночью: сейчас
