в друга. Я поднимаю бровь и смотрю на нее. Она начинает заливаться краской. Так, все ясно, сейчас главное не осуждать человека, а то закроется в раковину хрен потом вытащишь.
— Конечно могу. — говорю я: — и если у тебя такие потребности, то тут ничего стыдного нет. Это совершенно нормально. — я начинаю напоминать себе ведущего утренней программы о здоровье.
— Да? — поднимает голову Джин.
— Угу. — киваю я: — вообще потребность в доминации или подчинении заложена в самой природе человека как социального существа. Так изначально в нас есть две противоположные линии поведения — первая к доминации, то есть к тому, чтобы стать самым крутым альфой и подчинить всех вокруг. Эта линия поведения гарантирует постоянную конкуренцию в социуме и желание стать лучшим, чтобы обеспечить выживание себе и своим потомкам. Но альф, лидеров, вожаков и прочих доминантов в обществе ну никак не может быть много, а мы должны сотрудничать друг с другом в социуме, иначе вымрем. Если каждый будет считать себя вождем и никто не будет подчиняться — люди перестанут сотрудничать и попросту помрут от голода поодиночке. И вот тут включается вторая линия поведения — желание подчиняться. И она ничуть не меньше первой. И на мой взгляд даже важнее. И, конечно же такие важные стереотипы поведения отражены и в сексуальной жизни человека. Практически каждый человек может быть и доминантой, то есть мастером, и подчиненным.
— Круто. — говорит Джин и как-то сникает: — круто, конечно…
— Ты чего? — спрашиваю я и тут же понимаю, — чего она. Человек попросил о сокровенном, а ему лекцию прочитали, вот радость-то. Блин. Надо исправлять. Я встаю с кровати и грубо хватаю пискнувшую Джин за волосы. Надо бы, конечно, нам стоп-слово обговорить, но прямо сейчас времени нет, а судя по расширившимся зрачкам Джин я все делаю правильно.
— Слушай меня! — пытаюсь подобрать слова, правда в голову ничего не идет: — ты — моя собственность, ясно тебе? Моя рабыня и ты будешь делать все, что я захочу. И я буду делать с тобой все что захочу, тебе ясно?!
Джин восторженно кивает головой, ее глаза сияют, я думаю, что настоящие рабыни конечно так себя не ведут, столько радости, что охота ей лимон скормить.
— Сейчас я привяжу тебя к кровати и оттрахаю так, что ты будешь умолять о прощении, слышишь меня, жалкая рабыня?! — накручиваю я.
— Да, господин! Трахните меня, господин! — пищит совершенно восторженная Джин. Сзади что-то грохается об пол, гремит, стучит и катится, я оборачиваюсь и вижу покрасневшую Михо, прижимающую руки к лицу. На полу — лежит поднос с двумя чашками, одна уже разбита и чайник, перевернутый набок, вокруг разливается лужица чая.
— Кьяя! — кричит Михо и скрывается в коридоре. В дверь каюты заглядывает Иошико.
— А мы хотели тебе чая принести. — говорит она: — там Тринадцатая завтрак приготовила. И вообще, Читосе-нээсан говорила, чтобы мы местные обычаи уважали, насчет рабства и все такое, но вы как-то уж совсем близко к сердцу это приняли…
— Кьяяя! — пищит Джин, прикрываясь руками, а потом и вовсе исчезая в воздухе. Раздается топот легких ножек. Я сажусь на кровать и изучаю отпечаток мокрой ступни в лужице остывающего чая на полу.
— И вот где теперь мне эту всадницу Апокалипсиса искать? — задаю я вопрос в воздух. Иошико садится на кровать рядом и кладет руку мне на плечо, таким, поддерживающим жестом.
— Ничего. — говорит она: — прибежит еще. Она ж твоя рабыня, куда ей деваться. Тут у них с этим строго.
— И ты, Брут. — говорю я: — и ты… ладно, пошли завтракать и Джин искать. А то останется голодной, а ей еще флот топить.
Глава 3
POV Контр-Адмирал Флота Вторжения Хью Лестер,
— Нигде не можем его найти, сир! — вытянувшись в струнку рапортует Capitán de navío и капитан флагмана объединенного флота вторжения. Контр-адмирал Хью Лестер хмурится, скрывая сложные чувства, которые испытывает с момента пропажи адмирала Флота. С одной стороны — возмутительно. Как так, офицер высшего чина Флота Ее Величества — и пропал посреди операции по укрощению прибрежной провинции Империи. Конечно, на флоте случалось всякое, иной раз мог и вахтенный упасть за борт, или морячки в трюме выясняли отношения и случайно забили кого-нибудь до смерти, а потом — втихую спустили тело в морские волны. Но с офицерским составом такого не происходило, а уж тем более с адмиралами. Адмиралы не бегают по вантам, пытаясь спустить или поднять парус в бурю, когда вшитое в тяжелую и мокрую парусину стальное кольцо бьет по лицу, а ты находишься на мачте на высоте пяти метров и корабль опасно накренился над волнами. Адмиралы находятся в безопасности. Как выяснилось — весьма относительной. Проклятые имперцы со своим запретом торговли красным песком, да вообще с полным запретом торговли. Они как-то нашли способ проникнуть на борт самого защищаемого корабля флота и украсть адмирала. Варвары.
— Везде посмотрели? — задает глупый вопрос Хью и сам же морщится от этого. Вопрос идиотский, вопрос дурацкий, но не задать его он тоже не мог. Сейчас по факту именно он — старший офицер на всем флоте, и именно он с этого момента возглавляет как сам Флот Вторжения, так и к Экспедиционный корпус — десять тысяч морских пехотинцев в трюмах. И конечно же подразделения боевых ведьм. И именно он принимает решение о применении Немезиды. Такая ответственность могла бы испугать кого-нибудь другого, но контр-адмирал Хью Лестер всю свою жизнь готовился к этому и между нами говоря — именно он и должен был возглавить эту экспедицию, просто у старого Скорти были нужные знакомства в Адмиралтействе, кто-то помнил его еще с Бугиканских войн, кому-то он подарил породистого жеребца, а с кем-то ходил по портовым борделям — как говорили злые языки. В результате Хью отодвинули в сторону, а старика — повысили в звании и сделали командующим операцией. И он скрипел зубами глядя на то, как старый маразматик приказал встать на якорь на траверзе Анкервилля и сделать предупредительный залп, а потом — дожидаться, когда имперские макаки пришлют парламентеров, обсудить условия сдачи. Он искренне полагал, что те наложат в штаны, едва увидев на горизонте Флот Вторжения, еще бы — солидная сила, одних линейных кораблей пятьдесят
