дёрнулась прикоснуться к подаркам Ринни-то и Лэтте-ри, радуясь, что их никто не забрал. А вот одежды не было, и она уже машинально изобразила вопрос в пантомиме. Восемь месяцев практики не пропьёшь: поняли с первого раза. Цыран сделала движение, изображающее стирку.
Увидев, что гостья выдохнула успокоившись, она взяла её за руку и потянула за собой.
Они вышли в коридор. Ира не знала, куда деваться от любопытных глаз, которые то тут, то там выглядывали из-за углов. Женские лица, ни одного мужского. И множество покрывал или всё та же колоколообразная одежда. Хотя такой красивой, как у Цыран, ни у кого больше не было. Да и выглядели платья остальных женщин не столь объёмными. В них вполне можно было выполнять работы по дому. Пристяжные рукава в большинстве своём были сняты, а рукава нижних рубах подвёрнуты и пристёгнуты булавками, чтобы не мешали. Кое-кто даже прицеплял подолы платьев повыше. Лица никто не прятал, но у женщин было всё необходимое, чтобы сделать это в любую секунду. Отовсюду слышалось тихое бряцание колокольчиков на серёжках.
Преодолев узкую лестницу на первый этаж в конце коридора, Цыран привела её в большое помещение, вызвавшее у Иры взрыв щенячьего восторга, ибо это оказалась баня. Там уже находилось несколько женщин, было жарко натоплено, а от большой бадьи поднимался парок. В предбаннике Цыран помогли раздеться, и она вошла вместе с ней. Не передать словами, что чувствовала Ира, глядя на горячую воду в объёме, в который можно погрузиться целиком. Большого труда стоило оторвать взгляд от клубов пара, чтобы обратить внимание на окружавших её женщин. И отметить про себя, что под покрывалами и головными уборами, как и ожидалось, скрывались короткие стрижки, причём ещё короче тех, что ей довелось видеть у рабынь. Цыран что-то спокойно объяснила, а потом подбадривающе жестами предложила ей разоблачиться и воспользоваться бадьёй. Ира не заставила себя упрашивать и быстро стянула рубаху.
Раздался грохот.
Обернувшись, она увидела перекошенные в ужасе лица и оброненный кем-то ушат[5]. А. Конечно. След от плети. Рефлекторно дёрнулась, чтобы прикрыться, но передумала и выпрямилась. Она не стыдилась этого шрама, нет. Просто было неприятно. Когда на тебя смотрят с таким выражением, сразу чувствуешь себя в чём-то виноватым.
Цыран медленно подошла и коснулась пальцем шрама, отдёрнув руку, словно обжёгшись. Сочувствие сочилось из каждого взгляда и движения. Скорее всего, она много чего хотела спросить, но просто не знала как. Ира покачала головой и залезла в бадью, погружаясь в воду сразу по уши. Настроение упало, взгляды чувствовались кожей. Цыран тихонько рыкнула на женщин, и они молча вернулись к прерванным занятиям. Она поднесла Ире флакон с густой жидкостью и указала на волосы. Неуверенно предложила ножницы, но гостья так дёрнулась, схватившись за шевелюру, что она замахала руками и сразу же убрала их прочь. Мол, не хочешь — не надо. Ира мылась, отскабливая следы последних месяцев, выдраивая волосы, вычищая землю из-под отросших и обломанных ногтей. Ножницы она всё же попросила. Цыран тихонько засмеялась, увидев, как она пытается делать маникюр инструментом размером с портняжный, и дала другие, поменьше. Спину ей помогла помыть одна из женщин, старательно не касаясь шрама.
Потом была баня. Традиции шлёпать друг друга вениками тут не было, но отпарили её знатно, обливая ледяной водой. Так что Ира не смогла сдержать восторженного визга и к концу мероприятия совсем забыла про неприятный момент, да и «банщицы» немного оттаяли и улыбались. Обернув её в огромное полотно, вытерли насухо. Две женщины вытащили из угла огромное зеркало в массивной резной раме на ножках и поставили перед ней, протягивая комплект белья. Но она даже не обратила на него внимания, рассматривая незнакомку в собственном отражении.
Очень долгие восемь месяцев. Она даже представить себе не могла, насколько изменило её это время. Во внешности исчезли все воспоминания о сидячем образе жизни, который она когда-то вела. Сейчас никто бы не сказал, что перед ним обычная студентка технического вуза, самым тяжёлым трудом которой считалась интеллектуальная борьба с конспектами по математическому анализу и аналитической геометрии. Ира похудела, может, даже сильнее, чем хотела бы. На руках порядочно очертились бицепсы, трицепсы и прочие «цепсы», которые при её широких костях и плечах не очень-то сильно красили. На запястьях вырисовывались бледные полосы и следы царапин в тех местах, где раньше были браслеты от цепей. Грудь чуть похудела, но зато приподнялась и как-то подтянулась. Здоровый цвет кожи был приятной неожиданностью: ожидала худшего. Лицо, как и фигура, утратило прежнюю полноту и сейчас казалось более строгим. Она обернулась, стараясь разглядеть шрам на спине, попутно отметив, что на попу теперь приятно посмотреть. Как она и думала, он был идеальным, ровным и красивым. Если забыть, как был получен, то вполне мог сойти за художественное шрамирование. Ступни выглядели ужасно, им не пошла на пользу беготня по морозной земле и болоту босиком. Интересно, что сказали бы родные и знакомые, увидев её такой изменившийся облик. Тело сейчас было живой летописью событий последних месяцев.
Мотнув головой, отвлекаясь от философствований, Ира вернулась к приземлённому — к предлагаемому белью. Низ комплекта был представлен короткими шароварами на тесёмке ярко-красного цвета из натуральной ткани, приятно ощущавшейся на теле. Верх — коротким топом из белёного полотна, похожего на лён. Сначала она впала в ступор при виде большого количества шнуровок и завязок на этом предмете одежды, но Цыран помогла разобраться, как это всё надевается. Нет, конечно, не лифчик, но тоже весьма эффективное средство держать грудь её размера. Сверх всего этого ей выдали тонкую нижнюю рубашку и лёгкий халат, накинули покрывало на волосы. Цыран помогли облачиться обратно в неподъёмное платье. И она, обняв Иру за плечи, проводила её в комнату, где уже ждал накрытый стол, при виде которого та захлебнулась слюной.
Командовала в комнате Кесса, распоряжаясь девушками, приносившими блюда. Когда те закончили и ушли, они с Цыран вдвоём предложили гостье поесть и сами присели за стол, намереваясь составить компанию. Было неуютно. Не то чтобы Ира не знала, как вести себя за столом. Но за этим, накрытым вышитой скатертью, со многими тарелочками и большими мисками с незнакомой едой, она чувствовала себя так, будто пришла на званый ужин и увидела перед собой шестнадцать вилок разного размера.
Видя её нерешительность, Цыран сама принялась накладывать всем еду, а после первая приступила к трапезе. Ира повторяла за ней движение в движение, пробуя незнакомые блюда понемножку, чтобы доедать всё без остатка
