в ее дом грязным и вонючим, едва переставляющим ноги. Это я выгляжу ничуть не лучше мертвеца. Она имеет полное право опасаться меня. — Думаю, я действительно умер. По крайней мере, не помню себя до… даже не знаю, сколько дней был в дороге.
Дэми подходит вплотную к бочке. Вижу едва заметный взгляд на охрану.
— Тьёрду было видение. — Говорит значительно тише, чем мгновение назад. — Он решил, что это было видение. Он летал на место твоей… гибели. Три недели назад.
— И что там делал? Что за видение?
Она вкратце пересказывает мне сон — полная чушь, откровенно говоря. Бред обкуренного гашишем.
— И он поверил в это?
Дэми кивает.
Сейчас, сидя в горячей бочке, трудно спорить о правильности или неправильности его выводов.
— Не знаю, чем он занимался в пещере, где я пришел в себя, но рядом лежал его мешок и его брошь. Наверное, поэтому я и пошел сюда.
Тогда и подумать не мог, что все эти вещи оставил сам Тьёрд. Продумал, что кто-то из его людей. Непонятно зачем, но оставил. Возможно, чтобы направить меня. А, возможно, я вообще ни о чем таком не думал, а просто уцепился за первую попавшуюся нить в реальности, которая вытянула меня из странного холодного оцепенения, в котором провалялся, корчась на каменном полу темной пещеры.
— Ты все дорогу проделал пешком? — на ее лице откровенное удивление.
— Ну, как видишь, крыльев у меня нет. На диких медведях я тоже не научен скакать, так что, вероятно, пешком. Это я к тому, что почти ничего не помню. Шел и шел. Какие-то обрывки воспоминаний, не больше. — Она о чем-то думает. Наверное, пытается представить, каково это — пройти пешком, без одежды и снаряжения, уйму километров по незнакомой пересеченной местности, да к тому же в совсем не благоприятную для подобных прогулок погоду. Я бы и сам хотел это знать. — Понимаю, ты можешь не верить мне, но я точно не из тех людей, кто бы по собственной воле на полгода спрятался в этих проклятых лесах. Без обид. Я люблю комфорт, хорошую еду и вкусно пахнущих женщин.
Лицо Дэми чуть заметно дергается, но она быстро берет себя в руки.
— Как бы там ни было, я рада, что ты вернулся.
На ее лице нет радушной улыбки до ушей или заискивающего взгляда. Но по ее тону мне кажется, что говорить она искренно.
— Я знаю, что смущаю тебя своим присутствием, — говорю, закрывая глаза и откидывая голову назад.
— Ты вовсе…
— Ну же, Дэм, ты всегда говорила то, что думала. Неужели за время моего отсутствия северная красотка перестала быть опасной кошкой и превратилась в беззубую лисицу?
Она молчит, но мне и не нужен ответ. Она старается быть хорошей хозяйкой, старается блюсти закон гостеприимства — напрасно, я бы на ее месте выбросил меня за ворота. Просто так — чтобы спокойнее спалось. И даже если я сильно расстроюсь по этому поводу, эта женщина и весь замок находятся под покровительством Тьёрда, я бы не смог отомстить им… ну, по крайней мере, официально.
Им нечего бояться — плясать вокруг меня на задних лапах вовсе не обязательно.
Но она все равно пляшет. Хотя и с достоинством.
Мне приносят бульон — и я очень медленно пробую наполнить свой желудок чем-то теплым и питательным. Поначалу не чувствую ни вкуса, ни запаха, хлебаю, точно пустую воду, не обжигаясь. Лишь когда в тарелке показывается дно, во рту появляется что-то отдаленно напоминающее ощущение вкуса.
— Введешь меня в курс последних событий? — спрашиваю Дэми, когда служанка, принесшая мне бульон, уходит.
— Ты же понимаешь, что ничего по-настоящему ценного и важного я не знаю. Может, лучше поговоришь с Тьёрдом, когда он вернется?
Конечно же она ничего не расскажет мне о своих соплеменниках, даже если бы те готовили глобальный заговор с целью убийства Императора. И Тьёрду бы ничего не рассказала… хотя, прошло время, а они все еще не поубивали друг друга. Возможно, кошка действительно пообтесала свои когти.
— Я не задержусь у тебя надолго, — кажется, тело начинает понемногу оживать. — Я сам себе лекарь. Мне нужно только добраться до своей лаборатории. Смогу стоять на ногах — и этого достаточно, доберусь.
Я жутко устал — и меня клонит в сон, но жажда информации все же оказывается сильнее.
— Вероятно, твой муж не успеет вернуться. — Я до сих пор не могу осознать, что Тьерд жив. Я видел его мертвым. И это точно была смерть — настоящая и невозвратимая. Даже с учетом его темной модификации. Но смысл этой женщине врать мне? — Не переживай. Мне многого и не нужно, скоро избавлю всех вас от своего пресветлого общества, — невольно ухмыляюсь, вспоминая панические взгляды, какие бросали на меня собственные люди, когда тащили от ворот. Подобные взгляды я бы мог ожидать от суеверных аборигенов, но от халларнов — помилуйте. Какую цивилизацию мы несем в иные земли, если сами все еще полны предрассудков и необоснованных страхов?
— Что с меченными Великим Треугольником?
Дэми хмурится, явно не понимая сути моего вопроса. Но Тьёрд не зря выбрал для себя именно эту женщину. Она гораздо сообразительнее большинства ее товарок.
— Ты об одержимых?
Киваю.
— Их осталось совсем немного. Скрываются по лесам. Большинство уничтожено в первый же месяц после твоей гибели. Оставшиеся опасны только для одиноких путников. Не рискуют нападать даже на небольшие обозы в несколько человек.
— Хорошо. А культ Трехглавого?
— Насколько мне известно, распущен. А еще было много казней. Большего, прости, не знаю.
Снова киваю — и на том спасибо. От северянки я все равно не узнаю действительно важных новостей, но вот так, по мелочи, по верхушкам, будет полезно ознакомиться. Впрочем, я уверен, что знает она гораздо больше, чем расскажет мне даже под пытками. Искусная женщина всегда развяжет язык своему мужу. На то природа наделила ее ртом и двумя дырками между ног. Глупо не пользоваться столь щедрым подарком Создателя.
— Активные военные действия? Здесь, на Севере.
— Насколько мне известно, нет.
Не могу скрыть ухмылку. «Насколько мне известно» — разумное начало для каждой фразы, на которой тебя могут поймать на лжи.
Дэми отходит к камину, останавливается, обхватив себя за плечи. Ее взор устремлен в огонь. Что она там видит? Неминуемую смерть собственного народа или триумфальное изгнание мерзких захватчиков с родной земли?
Нет, она никогда не перестанет верить в свой народ. Кто угодно, но только не она.
— Север получил послабления, — неожиданно для меня продолжает она. — Теперь кланы снова могут сами
