Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 50
несколько глотков из высокого бокала матового стекла, я с благодарностью улыбнулась хозяину кабинета. Прохладный напиток с удивительно приятным вкусом подействовал освежающе, что сейчас было весьма кстати. Борис Павлович ответил самодовольной улыбкой.
– Я в этом знаю толк, – добродушно хохотнул он и тотчас принял деловитый вид: – Ну-с, чем могу помочь?
– Борис Павлович, вы помните некую Камиллу Шальновскую? Она еще обращалась к вам за консультацией около года назад, хотела узнать, каковы ее шансы упрятать за решетку мужа-насильника?
– Хм… – Городишин озабоченно нахмурился и принялся щелкать по клавишам ноутбука. – Имя вроде знакомое, но все же год прошел. Сейчас посмотрим… Ага, вот. Шальновская Камилла Дмитриевна.
Городишин внезапно оживился и всем корпусом обернулся ко мне:
– Да, я вспомнил эту особу. Запомнил, потому что она отсчитала сумму за консультацию наличными трясущимися руками. Да, буквально тряслась от страха, без преувеличения. Сознаюсь, на меня она произвела не очень приятное впечатление, хотя мне было ее жаль.
– Жаль? – переспросила я. Городишин кивнул:
– Очень уж боялась она своего муженька и пыталась выяснить, каковы его шансы остаться на свободе. Что ж, ее опасения были вполне понятны, вы ведь знаете, что дела об изнасиловании одни из самых неоднозначных.
Я кивнула.
– Но в данном случае переживания моей клиентки оказались абсолютно беспочвенными, – заявил Городишин. – Со слов гражданки Шальновской, я уяснил, что улики против ее горе-муженька были серьезными, результаты экспертизы полностью подтверждали, что молодая женщина подверглась сексуальному насилию. Кроме того, эта самая Камилла поступила весьма предусмотрительно, сохранив результаты медицинских экспертиз. То есть, попросту говоря, после каждого избиения она обращалась в травмпункт, чтобы зафиксировать побои. В полицию тоже обращалась, – добавил он то, что я уже успела выяснить у Кирьянова. – Я имею в виду – по факту причинения легкого вреда здоровью. Хотя и боялась, что мужа это лишь еще больше разъярит. Ну а после этой гнусной истории с изнасилованием эти свидетельства очень даже пригодились. Своего рода отягчающее обстоятельство. Конечно, дело небыстрое, но девушка была готова ко всему, лишь бы засадить муженька за решетку. А почему вас заинтересовала эта давняя история? Появились новые обстоятельства?
– Появились, – вздохнула я. – На днях Камилла погибла.
Брови моего собеседника изумленно изогнулись.
– Погибла? – недоуменно переспросил он. – То есть ее убили? Вы ведь занимаетесь криминальными расследованиями…
Городишин с нескрываемым любопытством взглянул на меня и проговорил:
– Значит, сбылись худшие опасения Камиллы Шальновской? Рискну предположить, ее муж вышел из заключения по УДО и первым делом решил разобраться со сдавшей его женушкой.
Я покачала головой:
– Нет, до заключения дело не дошло. Сергей Шальновский скоропостижно скончался еще до суда.
– Вот как… – задумчиво протянул Городишин. – А кто же тогда расправился с юной прелестницей? Вы кого-то подозреваете?
– Я даже не уверена, что с ней, как вы выразились, действительно кто-то расправился, – откровенно призналась я и вкратце рассказала Борису Павловичу известные мне детали гибели Камиллы.
– М-да, – скептически произнес Городишин, когда я закончила, – ровно поровну аргументов как в пользу убийства, так и несчастного случая. Возможно, депрессия из-за того, как повел себя муж. А может быть, и скрытое чувство вины – сами понимаете, Татьяна Александровна, женщины – создания нежные и ранимые. Отправила мужа за решетку, он там умер, а Камилла подумала, что из-за нее. Хотя… пожалуй, все-таки суицид мы с вами можем осторожненько исключить.
– Почему? – заинтересовалась я, поскольку доводы с чувством вины и возможной депрессией казались мне вполне логичными.
– Камилла Шальновская была натурой устойчивой в психическом плане, более чем. Барышни подобного типа, судя по моему опыту, скорее виновника негативных эмоций прикончат, нежели себя. Она себя любила искренне и безусловно.
– Постойте, а как же тогда объяснить то, что она не ушла от мужа при первых признаках агрессивного поведения? – Городишин и впрямь мужик опытный, адвокат отличный и в людях разбирается, так что я могла ему верить. Но все же…
– Ой, Татьяна Александровна! Мало ли объяснений можно отыскать? Возможно, материальный вопрос сказался. Шальновская сама по себе – парикмахерша, заработки не сказать чтобы большие. А муж у нее все-таки состоятельный… был. И она вполне могла надеяться, что все утрясется постепенно – и терпеть, не желая расставаться с обеспеченной жизнью. Может быть, кстати, и чувства, и много разных факторов.
– То есть вы полагаете, что она не самоубийца?
– Полагаю, что так, с высокой долей вероятности. В непростое дело вы ввязались, Татьяна Александровна. Даже не знаю, что вам посоветовать…
Борис Павлович сочувственно посмотрел на меня и тут его взгляд оживился.
– Да! – почти вскричал он. – Ведь у истории с этим Шальновским было продолжение!
Его холеные пальцы вновь забегали по клавиатуре, и через пару минут Городишин довольно кивнул:
– Буквально вслед за Камиллой ко мне за консультацией обратилась некая Вероника Гаврютина. Это была довольно нервная молодая особа примерно одних лет с Камиллой.
Услышав имя упомянутой особы, я вся обратилась в слух. О Веронике говорила и Ковалькова, причем в весьма негативном ключе.
– Так вот, – увлеченно продолжал Борис Павлович, – если Камилла хотела узнать, насколько велики шансы Сергея Шальновского оказаться за решеткой, то Вероника Гаврютина, наоборот, жаждала выяснить, есть ли у него шансы там не оказаться.
Я несколько секунд обдумывала это замысловатое заявление.
– Иными словами, она хотела, чтобы вы защищали Сергея в суде?
Городишин кивнул:
– Примерно так. Но в первую очередь ей нужна была именно консультация. Вернее, Гаврютина хотела, чтобы ее успокоили и уверили, что все обойдется. И вот именно этого я ей пообещать не мог, я ведь знал, насколько серьезно положение этого самого Шальновского. Поэтому я в обтекаемой форме объяснил ей, что шансов немного, но не следует поддаваться унынию. Сам я отказался представлять интересы Шальновского в суде, я не берусь за заведомо проигрышные дела. Напрямик я этого, разумеется, не сказал, сославшись на то, что этот период у меня полностью загружен. В сущности, я оказал этой Веронике услугу. Вы ведь знаете, какие у меня гонорары. Девушка бы попросту напрасно потратилась, а так она хотя бы не выбросила деньги на ветер. Однако я дал ей координаты другого юриста, Арсентьева Георгия Дмитриевича.
Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 50
