ты не когда.
Конечно, было не легко,
Без языка, так далеко,
Среди чужих, в чужом краю,
Но так хоть сохранив семью.
Бегут деньки, сметая годы,
И за спиною все невзгоды,
Страна чужая – край родной
И приезжаешь, как домой.
С тех пор прошло пятнадцать лет,
София чудной красоты,
К ним часто ходят женихи,
Посватать милую девицу,
Но, Софа пуганый зверёк,
Их гонит прочь,
И мать с отцом
Переживают, что их дочь
Жизнь проживёт и не познает,
Любви и счастья материнства,
В миру монашкою помрёт.
Уж в доме русские невестки,
У внуков русые чубы,
На ужин борщ и пирожки,
У всех работа и семья,
Но только Софа расцвела:
Бела, высока и стройна,
Зелёны очи, косы в землю,
Года бегут. Она одна.
Отец и мать прожили много,
И знают эту злую долю.
Жить с братьями,
С невесткой в доме,
Растить чужих детей,
Батрачить в поле,
Не быть хозяйкой поневоле,
Надеяться на милость в старость,
Кто пожелает эту радость?
Они решили страх Софии,
Не пересилить, а насильно,
Отдать любимицу тому,
Кто первый в дом придёт к отцу,
Просить руки её,
Не важно, что дочь молила о пощаде:
– Не отдавайте меня замуж!
Я буду тихо жить и мирно,
Во всём невесткам помогать,
Я жить хочу, не умирать!
Невестка слышала те споры,
И донесла и очень скоро,
На третий день пришли сваты.
И через месяц в этом доме
Окончив пост, отметив пасху
Сыграли свадьбу без согласья.
Мать плакала о том решенье,
Дочь было жаль, и страх, сомнения
Запали в душу к ней червями
Внутри неё её терзали.
Она ни ест, не спит ночами,
И мужа просит, умоляет.
– Ты дочку в гости привези,
Хочу узнать, винит нас в горе,
Иль счастлива, живёт в любви.
Отец привёз Софию в гости,
В ней не было печали, грусти.
Она к ним пала на колени,
В слезах за всё благодарила.
Её супруг уже не молод,
На двадцать лет Софию старше.
Вдовец, видавший слёзы, горе,
Он ласков с ней и по неволе,
Не принуждает, а голубит,
Живёт она, как королева,
Во всём он Софе потакает-
Подарки, золото, рубины,
Цветы, прогулки и забавы,
В избе прислуга,
Он прекрасен,
Покрытый сединой,
Но статен: высок, кудряв, красив и добр.
Он из Иранских ассирийцев,
Но был рождён уже в России,
Торговлей занят, он купец.
Торгует златом, жемчугами,
Привозит чай, шелка и кофе,
Туда с товаром и оттуда,
Одна мечта продленье рода,
Чтоб было, для кого оставить,
Всё то, что потом добывалось,
С одной монетки размножалось,
Он был женат, жена погибла
Во время родов, с ней и сын,
Был богатырь и так велик,
Что померла не разродившись,
В мученьях адских, стонах, криках,
С тех пор прошло семнадцать лет,
А страх остался у отца,
И крики те в ушах стоят,
Но старость тихо за спиною,
Даёт годами по ногам,
Напоминая, что не двадцать,
А скоро будет пятьдесят.
Два страха под одним венцом,
Погибли, стало то концом,
Мучений, слёз, воспоминаний,
И, кажется не быть печали,
И всё бы было хорошо,
Но так лишь в сказках и в кино.
София – лучшая жена,
В угоду милому супругу,
Дарила каждый год по плоду.
Егор был счастлив,
Это чудо, три дочери
И младший сын!
На пятый год она опять,
Зачла, и счастлива была,
Егор уехал по делам,
И как всегда она осталась,
Ждать милого, такая жалость,
Но что бы жить и хорошо,
Трудиться надо и работать,
А бабья доля ждать, молиться,
Чтоб Бог помог на всех путях,
Сберёг и сохранил родного,
Вернул здорового, живого.
Всё нажитое схоронили,
Коробку полную сокровищ,
Под стогом рядом закопали,
Ах, если б только они знали,
Что это видит взор чужой!
Хоть взор им был совсем родной.
Уехал в ночь он, а на утро,
Пошла к околице она,
Разрыт весь стог,
Пустая яма,
Не сберегла,
Какая драма,
По миру с голоду пойдём,
Ещё и рот мы пятый ждём.
От полицейских нету толку,
Лишь разговоры без умолку,
Да пересуды и насмешки,
Богатый был, теперь ты бедный.
Соседи осуждают Софу,
Доверил муж такую сумму,
Она проспала, лай собачий,
Мы слышали! А как иначе?
София не боялась мужа,
К чему чужие пересуды,
Она та знала, нет вины,
Она всю ночь глаз не сомкнула,
Не спал сынок. Не лаял пёс!
И золото не крал чужой.
А кто – то свой,
А кто – то свой!
Егора брат вчера прощаясь,
Сидел до самой темноты,
Он словно ждал и знал о чём – то,
Но не докажешь ты вины.
Она решила подождать,
С вопросом этим, разберётся
Егор и сам, когда вернётся.
Но вот с ребёнком,
Но куда? Ещё рожать.
Коль нищета, их ждёт,
Егор уже не молод,
И эта кража, подорвёт,
Его не молодые силы,
Она беременность прервёт.
У бабки молотых кореньев,
Взяла она и заварила,
Салфеткой баночку накрыла,
На печь поставила пока.
А в гости к ним пришла сноха,
Жена Егорыного брата,
Столь редкий гость,
К чему пришла?
Наверно выведать,
Про кражу,
Я догадалась или нет
Кто вор ночной,
Решила Софа,
Старалась скрыть, свою ознобу,
Но та всё видела насквозь,
И так спросила, словно вскользь,
– А что на печке?
– Мой отвар.
– А от чего? Хотя по цвету
Она прекрасно поняла.
Не первый год она жила.
София, я пришла просить,
Яиц десяток мне на Кухо.
София вышла, а она
Пакет под лавочкой достала,
И все коренья, что остались
Насыпала в отвар несчастной,
И вид невинный приняла.
– Возьми, прости, здесь только восемь.
Я больше в хлеве не нашла.
– Да, хватит, ладно, дорогая
На том спасибо, я пошла.
Прошёл весь день
В сомнениях мыслях,
София занята детьми,
Предчувствие её тревожит,
И ощущенье пустоты.
Три раза в день отвар по кружке,
Как наставляла бабка строго,
Она пила, но и не знала
Что, убивая, умирает.
На утро встать она не может,
Залита кровью вся постель,
Кровотеченье, как с фонтана,
Сама белее простыней.
Врача позвали, что в нём толку,
Развёл руками и ушёл.
Егор вернулся через месяц,
Но Софы больше не нашёл.
Лишь только серая могилка,
Уже покрытая травой,
И крест, изогнутый от ветра,
Жены нет больше молодой.
Кого
