Но, видимо, пришло время. Только за что? Кто эти люди?
Удара не следует.
– Блять, почему именно я должен носиться с тобой? – открываю глаза, отмечая, что мужчину я уже этого где-то видела.
Озарение и хорошая память дают о себе знать.
Он караулил у подъезда. Значит, это… Человек моего надзирателя.
Хах…
Какая у меня проницательность. Всё же не дождался утра, решил не спускать всё так просто с рук ночью…
Плохо дело. Значит, там сидит жутко злой мужик.
Дёргаюсь в сторону, и тут же меня останавливает рука, перекрывающая путь.
– Ещё раз дёрнешься – поедешь в багажнике.
Сглатываю, останавливаясь. Я жутко боюсь тёмных и замкнутых мест. От одного представления лёгкие жжёт, и дыхание спирает. Покорно останавливаюсь, чувствуя недостаток кислорода.
Часто дышу, глядя на действия брюнета. Достаёт телефон.
– Шеф, нашёл, – обозлённо выплёвывает. – Сейчас привезу. Она у вас дикая какая-то.
Даже через отключенный динамик слышу тихие, но чётко отбивающие слова:
– Вези. Выбью из неё всю дурь.
Глава 9
И так мизерное терпение на исходе. Ресторан пустеет, а я, как лох, продолжаю сидеть и ждать эту несносную девчонку. Уговариваю себя не доставать ремень. Сейчас бы малолеток пороть. На глазах у людей…
Надо бы. Чтобы знала, что последует, если не идти со мной на контакт.
Вскинув руку, гипнотизирую стрелку фирменных наручных часов. Если не лгут – они должны вот-вот подъехать.
Помещение ресторана пустеет на глазах. Остаются несколько гостей, и входная дверь наконец открывается. Девчонка на входе мило щебечет:
– Добро пожаловать в наш ресторан!
Достаю сигарету, прикуриваю. Успокоиться надо. Для её же блага.
Вдыхаю никотин и поднимаю испепеляющий взгляд на молчащую девчонку. Блять, хотел добреньким побыть, не получится.
Но радует одно – она замолкла.
Стоп.
Какого хрена?
Почему вместо дочки друзей передо мной стоит проститутка, расцарапавшая мою машину?
От одного воспоминания крепко сжимаю челюсти до скрипа. Она испортила мою малышку. Теперь несколько дней я её не увижу из-за этой, мать его, придурошной истерички с проститутским биполярным расстройством. То отбивается, как дикая кошка, не желая приручаться, то кончает от пальцев.
Сука!
Нахрена они её привели? Чтобы я злился?
Тупорылые!
– Вы кого мне притащили? Я сказал им привезти девчонку, за которой должен присматривать после смерти родителей, а не ту, что расцарапала мне тачку, возбудила меня одним только видом и еле ушла живая.
Клянусь – знал бы тогда, что именно она нацарапала на моей машине, заставил бы её сомневаться в том, что я гей. И как женщин люблю. Так бы отлюбил, что потом встать бы не могла. Чёрт. Я хотел её забыть. Хотя порывался найти. Получить своё. Всё же мне немного, но понравилось. Но характер блядский.
Смотрю в медового цвета беснующиеся глаза и начинаю раздражаться.
Что-то они мне напоминают.
Чёрт.
Лицо Лиды. Глаза светло-карие.
– Ярослава? – цежу сквозь зубы, надеясь, что мои догадки не верны.
Хотя вряд ли.
Девчонка обескураженная стоит. Пыл угас. Не сопротивляется, пялится на меня своими огромными глазами. Плохо. Плохо дело. Только не говорите мне, что эта девчонка – Державина. Дочь друга, за которой я должен присматривать после его смерти.
– Я тебе ничего не скажу, – лепечет тихо безжизненным голосом. Следующее слово выплёвывает с неприязнью и ненавистью: – Маньяк и насильник!
Что?
Я маньяк и насильник?
А не эта ли куколка вчера тряслась в оргазмах, м?
Раздражает.
– Садись, – цежу сквозь зубы.
Терпение, Громов, терпение.
Ярослава, если это она, конечно, даже не шевелится. Но Гриша ей помогает. Надавливает на плечи, сажает за стол. Та руку вырвать пытается, а он крепко держит, не давая снова встать.
– Отпусти меня, скотина, я кричать начну, – ого, в ход пошли угрозы!
– Кричи, – усмехаюсь, вспоминая вчерашние мычания и один протяжный стон. Член в штанах от одного воспоминания дёргается и вызывает ещё одну волну гнева.
Чёрт, пусть мои люди ошиблись. И всё-таки притащили мне проститутку, а не дочь друзей.
– Вряд ли тебе кто поможет.
Конечно, крики нежелательны. В ресторане есть ещё люди. Но хоть девица и отбитая на голову, кричать не станет. Если голова на плечах есть, то поймёт: что бы она ни делала – я всё равно впереди и потом найду её.
– Если ты тот опекун… Мне уже девятнадцать, и ничья помощь мне не нужна!
Думал, она старше.
Чёрт. Имя не говорит, но если знает о такой детали, как «опекунство», значит…
Твою мать!
Это что, получается, я вчера чуть не трахнул…
Твою мать дважды!
Подаюсь вперёд через небольшой столик. Пытаюсь рассмотреть тщательнее. Может, я свихнулся? Поэтому вижу в ней свою первую любовь, которую уступил другу?
Или, точнее сказать, она выбрала его, а не меня. – Перестань глазеть на меня, озабоченный.
– Следи за языком, соплячка, – пальцами касаюсь подбородка. Чёрт, как она похожа на свою мать… – Иначе мне придётся найти ему более правильное занятие, чем твой галдёж.
Распахивает ресницы.
Прекрасно помнит, что вчера было.
И самое, твою мать, поганое в этой ситуации, я хочу повторить.
– Что, потухла? – язвлю.
– Но ты же не будешь этого делать, – на её очаровательном лице расплывается победная улыбка. – Или совести нет? Плевать, кого нагибать, даже дочку… М-м-м, а кем тебе были мои родители? Друзьями?
Тихо выдыхаю. Горячий воздух выходит изо рта. Сдерживаюсь.
– Неужели ты так низок? Или тебе вообще плевать, кого трахать? Могу позвать одного своего дружка. Игорем звать. После вчерашнего ты стал самым натуральным пидо…
Осекается, услышав мой тихий выдох через нос. Клянусь, стул подо мной горит и вот-вот сломается от моего напряжённого тела.
– Гриша,
