года. д. Тополиновка. Утро
Илья проснулся рано, но чувствовал себя выспавшимся и полным сил. Они вчера проговорили с Викой допоздна, а потом ещё Пират попросился на улицу сделать свои дела и парень ждал его возвращения. Сейчас же Ермолаев тихо встал и занялся тем, чем он планировал заниматься, когда Вика возвратится домой из больницы: сходил за водой, заполнив большую кастрюлю для умывания и чайник. Затопил «буржуйку», стараясь не лязгать дверцей, и пока вода грелась, умылся и почистил зубы сам. Закипевший чайник он убрал на стол, рядом со своей кроватью, а кастрюлю оставил на печке — неизвестно когда встанет Вика. Видимо, Пират, ушедший ещё вчера вечером спать к девушке, теперь мяукал у двери так, что разбудил и хозяйку. Та быстро надела халат, выпустила котёнка и, потягиваясь, вышла сама.
— Привет! А меня почему не разбудил?
— Так сейчас только семь, а построение в девять. Я успел за водой сбегать — горячий чайник уже на столе, вода для умывания на печке — куда торопиться? Бокалы с кофе приготовлены, осталось кипятка налить и всё.
— Слушай! Ты меня так совсем разбалуешь! — потянувшись, она неожиданно сделала шаг вперёд и мгновенно обняла парня. — Давай меняться — день ты, день — я.
— И ничего я тебя не разбалую.
— Точно? — озорно посмотрела на него Вика.
— Точно. Брысь одеваться, умываться, а потом будем пить кофе.
— Так точно, тарщ прапорщик! — захохотала она, картинно прикладывая руку к голове.
— Ну и хорошо, тарщ прапорщик. Про голову и руку говорить не буду.
— Почему?
— Потому что голова твоя не пустая.
— Спасибо, — чмокнув парня в щёку, она унеслась в свою комнату.
Минут через десять девушка вышла уже одетая в брюках, тельнике и с зубной щёткой во рту. Илья без слов понял её намерения — схватил жестяную кружку, набрал воды, смешав её с холодной из ведра, и кивком головы позвал за собой. Пока Вика чистила зубы, он набрал половник тёплой воды, взял с крючка полотенце. Забрав зубную щётку, Илья помог ей умыться и галантно подал полотенце.
— А теперь пирожок и чашка кофе создадут ту непревзойдённую атмосферу сытости в желудке! — как всегда пафосно продекларировал он. Звягина прыснула и закивала головой.
— Слушай, а мне так понравилось… — жуя пирожок и запивая его бодрящим напитком, проговорила она. — За мной так давно никто не ухаживал.
— Не волнуйся, эта сказка будет длиться вечно. Во всяком случае, я очень постараюсь.
23 сентября 2027 года. д. Тополиновка. Двумя часами позднее
Развод Первой Отдельной роты проводили втроём. Правда Вика была лишь наблюдателем, но девчонки встретили появление прапорщика Звягиной с восторгом. Сколков спокойно отреагировал на новую задачу, поставленную роте генералом, и лишь добавил, что теперь не только Виктория, но и вся рота отправится встречать союзников.
Сразу после построения, взводные и троица прапорщиков двинулась к медпункту получать носилки и прочий медицинский инвентарь — четыре полевые санитарные сумки с набором всевозможных лекарств и две пары костылей. Последнее — на всякий случай, но лучше, конечно, чтобы не пригодилось. Полковник Мочалова благосклонно отнеслась к такой шефской помощи молодых десантников и дала пару советов, на что, кроме Чумы, обращать внимание при координации следования прилетевших к автобусам. Как только получасовая лекция была завершена, Первая Отдельная рота организованно погрузилась в автобусы и выдвинулась к шоссе, на участок, расположенный чуть дальше основного аэродрома. Вообще, шоссе здесь было достаточно прямым, но такой гигантский участок — около шести километров, естественно не нужен: ни охрану растягивать, ни обслуживать его не было ни времени, ни сил у анклава.
Вслед за молодыми десантниками в район предполагаемой посадки сербских беженцев выдвинулись и новоиспечённые юнармейцы во главе со старшим лейтенантом Захаровой. Оставалось только ждать и надеяться на благополучный исход намечаемого дела.
23 сентября 2027 года. Где-то над территорией Одессы. То же время
Майор Бранкович шла первой в эскорте прикрытия транспортников. Профессиональный лётчик-истребитель, она лишь год назад — в свои сорок два, перешла на штабную работу. Но опыт, как говорится, не пропьёшь — и сейчас она взяла на себя ответственность за всех тех, кто сидел или лежал на наскоро сделанных подстилках из подручных материалов в грузовых отсеках транспортных самолётов. Последние сутки дались ей очень тяжело — сначала нападение албанских отрядов регулярной армии, потом отражение атаки от всякого мусульманского сброда, выгнавшего самих европейцев со своих исконных мест жительства и безраздельно властвовавшего на просторах Европы. Скорее из ложного чувства успокоения она разрешила воднику Бражич тряхнуть стариной и контролировать на сканирующем приёмнике частоты, в надежде на… Да и не надеялась майор уже ни на что. Так не бывает — чтобы судьба или Бог сжалился над остатками населения Ниша. Слишком уж неправдоподобно это было бы, однако факт налицо — когда водник прибежала с дикими глазами, соплями и слезами к ней, Милица с трудом её успокоила. Чисто по-матерински: платочком и стаканом воды. А потом коротко расспросила, отчего у той такое волнение. И сама ошарашенная села на стул. Естественно, что сразу после такой импровизированной пресс-конференции майор Бранкович пожелала сама убедиться в словах подчинённой. И поняла, что есть справедливость на этом свете! Есть!
После разговора с главой русского анклава Милице показалось, что у неё отросли крылья — настолько её переполняло чувство радости за всех тех, кто ютился в кабинетах и пристройках штабного корпуса да в уцелевших казармах двух лётных эскадрилий. Тех, кто, по сути, был обречён и доживал последние дни в этой напрочь свихнувшейся реальности. И вдвойне знаково, что спасителями оказались русские. О! Её мама — учитель русского языка и истории в одной из школ Ниша, с самого детства вдалбливала в голову дочери, что русские — спасители сербов. Как в далёкой истории, так и в будущем. Ещё что-то рассказывала про болгарскую прорицательницу — Вангу, и категорически не воспринимала никаких разговоров против своих православных братьев на востоке. А сейчас, выходит, что она как в воду глядела — такой кортеж транспортников идёт к своим братьям-спасителям и она — Милица, готова лечь костьми в землю, но доставить остатки сербского племени к земле обетованной для всех славян. К тому месту, где они будут жить, не опасаясь Чумы или нападок так осточертевших албанцев и их братьев по вере.
— Неизвестная группа самолётов! — послышалось в шлемофоне. — Сообщите конечный пункт вашего следования и
