Военная хунта из командующих родами войск, при ней «Революционное правительство вооруженных сил», опубликован манифест. Стандартный такой манифест — ликвидация зависимости «от развитых стран», преобразование общества, национальное правительство, согласие перуанцев, повышение уровня жизни. За такой деклараций в Латинской Америке могло скрываться как левосоциалистическое, так и правобуржуазное движение.
— Надо пользоваться моментом, там сейчас наверняка неразбериха, — Негро первым предложил акцию.
— Да, пора, нечего на заднице сидеть, — поддержал его Чино.
Вася и Катари только кивнули. В качестве цели наметили Кандараве — и не слишком далеко, и армейский пост есть. Дальше все пошло по накатанной, как десятки раз делалось в Боливии — пути подхода, развертывание, пути отхода, сигналы… Жаль, батареи в моторолах сели окончательно, ну да ничего, можно разок-другой и по старинке повоевать.
Уже перед самым выходом вернулся еще один связник — городские срочно желали увидеться с касиком, но командиры менять ничего не стали.
Из-за хреновой обуви шли медленно, почти двое суток, хотя расстояние всего километров двадцать пять по прямой. Но это горы, тяжелый спуск в долину Рио-Каллазас Вася запомнил надолго. Хорошо хоть карабкаться вверх легче, чем вниз — на обратном пути будет попроще. Небольшие поселки Патуапани и Юкамани обошли по дуге, не рискуя обнаруживать выдвижение. Дальше по зарослям вдоль ручья с юга в сумерках добрались к местному райцентру, расставили посты и приготовились к атаке на рассвете.
В городке погавкивали собаки, орали петухи и даже мычала корова — да и то, городок-то от силы на тысячу человек, скорее, большая деревня. Вася даже с некоторой нежностью вспомнил боливийские Комарапу, Самайпату, Лагунильяс и Вальегранде. Как любой городок в Соединенных Штатах пересекает Main street, главная улица, так и тут в центре каждого городка непременно Plaza Major, главная площадь. И выглядят они все как под копирку — квадрат зелени, разделенный четырьмя дорожками от середин и по диагоналям. Здешняя плаза отличалась лишь глядевшим на комисариат полиции бюстом Мигеля Грау, великого адмирала Перу. Второй бюст, некоему генералу Болоньезе, стоял метров на четыреста севернее, на Плаза Сивиль, почти точной копии Плаза Майор, и глазел на армейский пост.
К нему-то и подобралась группа Чино — Вася с несколькими бойцами остался чуть в стороне, контролируя улицы от собора и от рынка. Нападение несколько задержалось ввиду наличия полного отсутствия часового, и командиры некоторое время перемахивались с угла на угол — а нет ли тут ловушки? Но в конце концов Вася скомандовал атаку и герильерос ломанулись вперед.
Незапертая дверь легко открылась, скрипнув на весь город, но… этим все и ограничилось. Боец Чино на цыпочках прошел внутрь, позвал командира и минутой позже уже Чино махал руками, призывая к себе касика.
Весь гарнизон Кандараве состоял из одного молоденького лейтенанта, к тому же беззаботно спавшего. Даже когда его довольно бесцеремонно растолкали, он не явил никаких признаков беспокойства и тем более страха. Вкусно потянувшись и зевнув, лейтенант задал неожиданный вопрос:
— Вы люди Тупака Амару?
— Неважно, вы кто и где остальные солдаты? — резко спросил Чино.
— Я лейтенант Бустаманте, остальные отозваны в Такну, столицу департамента, — благодушно улыбаясь, сообщил офицер.
— Почему остались вы?
— Мне предписано передать сообщение команданте Тупаку Амару.
Лейтенант явно наслаждался ситуацией, особенно оторопью, написанной на лицах герильерос крупными буквами.
— Хорошо, — подозрительно кивнул Чино, перекладывая винтовку в левую руку, — мы передадим.
Лейтенант медленно прошел к столу, под прицелами партизан открыл ящик и вынул запечатанный конверт, даже слегка поклонившись:
— Прошу.
Лейтенанта отвели в комиссариат, где посадили вместе с арестованными полицейскими — тоже, кстати, не оказавшими никакого сопротивления. Здесь Катари молча протянул Васе относительно свежую правительственную газету El Peruano с красовавшимся на первой странице указом хунты о национализации американских нефтяных активов.
После дерибана города, когда набивали рюкзаки медикаментами, сгребали из лавок и магазинчиков обувь, годную для ходьбы в горах, и даже добыли генератор, всем обобранным выдали расписки. Утешило это, конечно, не сильно, но дало хоть какую-то надежду.
Пакет Вася вскрыл в алькальдии, где они запаслись бланками — денег не сыскали ни здесь, ни в банке, не иначе, предусмотрительные отцы города знали, что их ожидает.
Под сургучными печатями нашлось вполне официальное приглашение команданте Тупаку Амару назначить место для переговоров с новыми военными властями. Вася скептически хмыкнул:
— Что-то всем и сразу понадобился касик. И городскому подполью, и военным.
— Ну так может совместить? Только выбрать подходящее место, — застегнул туго набитый рюкзак Катари.
— Пуно. — предложил занятый тем же Негро. — Большой город, Титикака.
— И что нам это дает?
— Можно уйти по воде, если есть скоростной катер.
Вася прикинул — ну да, пара часов и ты в Боливии.
Пока Катари, принявший на себя командование, рассылал поисковые группы за оставленным по дороге снаряжением, касик и Негро отправились на встречу с городскими — сперва в микроскопический горный поселочек, оттуда с местными кечуа на базар в городок побольше, следом в совсем большой город, тысяч на тридцать жителей, рядом с Титикакой и, наконец, в Пуно.
Они сняли номер в гостиничке, Негро умчался колотить телеграммы и звонить в Лиму, Арекипу, Ла-Пас и даже в аргентинскую Тилкару, а Вася выгреб у портье невеликий запас газет за прошедший месяц.
Прессу заполняли, в основном, распоряжения и деяния новой власти, а также осторожные комментарии — черт его знает, что стукнет в голову этим военным, если написать резко? Но касика больше интересовало, что случилось в мире за то время, что они были без связи.
Больше всего международных обозревателей занимали выборы в США — напряженные, драматические, начавшиеся убийством Мартина Лютера Кинга, продолженные убийством Роберта Кеннеди и вот вышедшие на финишную прямую. «Сумеют ли республиканцы вернуть пост президента?» — вопрошали комментаторы, но, прочитав имена кандидатов, Вася таких сомнений не испытывал. Из кандидатов — Никсона, Хамфри и Уоллеса — он помнил только одно имя, и это был Никсон. В дедовых книжках разбирали Уотергейтский скандал и эта фамилия мелькала через абзац.
То есть Америку ждет консервативный поворот… Что там еще успел сделать Никсон? Вася напряг память и пожалел, что он сейчас не на Касигуаче, где мозг работал исключительно четко. Закончил войну во Вьетнаме? Да. При нем «Аполлоны» долетели до Луны? Да. План «Кондор»? Да.
Значит, пришло время менять практики городской герильи — впереди война с эскадронами смерти.
Еще краем глаза он поймал сообщение о федерализации Чехословакии, но в заметке ничего не говорилось о вводе войск и прочих ужасах Восточного блока. Начитавшись, Вася тупо завалился спать и проспал до возвращения Негро.
— Очкарик подтвердил, что
