равно. Надо что-то делать. Надо думать. Сильно думать. Потому что попадать (возвращаться) в школу-интернат в лапы к этой «доброй» тётеньке мне совершенно не хотелось. Надо бы получить побольше информации о том, кто я и что я…
* * *
Вечером меня посетил незнакомый врач. Как я понял, скорее всего, психиатр. Или что-то вроде этого. Хотя всё-таки наверное психиатр. Или как там правильно? Вроде бы пока психологов и психотерапевтов ещё не предвидится на горизонте. Хотя откуда я знаю. Я что, медик что ли?
Маленького роста. В очках. С большими залысинами, плавно переходящими видимо в плешь. Весь какой-то помятый. Он совсем не вызывал расположения к себе. Да и разговор получился странный. Явно меня пытались «прощупать» на предмет того вру я или нет. А я что? Я не вру. Ведь я правда ничего не помню. А то, что я помню из другой, прошлой жизни, знать никому не нужно. Ибо тогда меня точно законопатят по самые гланды в какую-нибудь закрытую спецлечебницу.
— Здравствуй! Меня зовут Николай Семёнович. Я — врач.
— Психиатр?
— Не совсем. Я психолог.
— А я читала, что у нас нет такой профессии — психолог.
— А где ты читала?
— Не знаю. Я здесь уже больше двух месяцев и перечитала практически всё, что попадалось под руку. Газеты, книга, журналы. И по медицине тоже. Не всё поняла. Но…
— И всё-таки, давай поговорим не об этом. Как тебя зовут?
— Тут какая-то тётка приходила. Сказала, что меня зовут Инга. Но мне кажется, что она врёт. А тут, в больнице, все называют меня Сашей… Сашенькой… А что? Мненравится.
— Но по документам ты Инга. Ингрид Ромуальдовна Котти.
— Ого? Как изощрённо. А мне не нравится. Мне кажется, что Саша, Сашенька, Александра или даже Сандра — гораздо лучше.
— Когда тебе исполнится 16 лет, и ты будешь получать паспорт, ты сможешь поменять и имя, и фамилию, и даже отчество.
— Скорей бы шестнадцать исполнилось. А сейчас мне сколько?
— Сейчас тебе двенадцать лет.
— Но я не помню никакой Ингрид.
— Это временно. Амнезия проходит. Особенно если ты вернёшься туда, где ты жила до этого.
— К этой крикливой тётке? Ни за что!
— А почему? Ты чего-то боишься? Тебя там обижали?
— Где?
— В школе-интернате.
— Я не помню никакой школы, никакого интерната. Но всё равно не хочу.
— А куда ты хочешь?
— Я не знаю… А можно вопрос?
— Можно…
— Я попала сюда в больницу в июне, а сейчас начало сентября. Почему эта тётенька только сейчас стала меня искать?
— Нонна Игнатьевна…
— А… Так её зовут…
— Не перебивай старших. Да. Нонна Игнатьевна это директор школы-интерната в котором ты жила…
— Не помню…
— Так вот. В школе думали, что ты поехала со всеми в лагерь, а в лагере считали, что ты осталась в школе.
— Как интересно. А у них что, детей толпой в лагерь отправляют без списка и не пересчитав по головам. Как стадо баранов. Хотя нет. Тех считают.
— Не хами!
— Я… не хамлю. Я просто не помню ни школу, ни лагерь.
— Ну, вот, видишь. Когда ты попадёшь в привычную для тебя атмосферу, ты вспомнишь и примешь себя и свою жизнь.
— Куда вернуться? Туда, где меня изнасиловали и сбросили с крыши девятиэтажного дома.
— Ты что-то вспомнила?…
— Нет. Врачи болтали. А у меня слух хороший.
— Ну, про изнасилование я ничего не знаю. Может, и не было ничего такого.
— Ага. Я сама в себя что-то запихнула, а потом с крыши спрыгнула, да? Слышь, дядя, как бы врач… Фантастика в магазине продаётся на третьем этаже.
— Успокойся!
— Да я спокойна, как танк.
— Какой танк?
— Железный.
— Почему ты так со мной разговариваешь?
— А как я должна разговаривать?
— Вежливо.
— А я не знаю, как надо. Я не помню, как это — вежливо. Я стараюсь вспомнить, но мне всё время приходится напрягать голову. А это больно.
— У тебя что, опять болит голова?
— Всегда. Особенно когда ко мне лезут всякие… со всякими вопросами.
— Прекрати хамить?
— А то что? Ударишь?
— Почему ты мне тычешь?
— А ты кто такой? Я тебя не знаю.
— Я же сказал. Я — врач.
— Это слова, и только.
— Ты не понимаешь…
— Не-а. Не понимаю. И не помню. И не знаю. Что вам всем от меня надо? — я начинаю повышать голос.
— Чтобы ты вспомнила и рассказала всё, что с тобой случилось на самом деле.
— Я не помню! Я НЕ ПОМНЮ!!! — срываясь на крик, я как бы задыхаясь рву воротник пижамы на груди. Падаю на кровать и подвывая продолжаю: — Я не помню… Я не помню… Я не…
В палаты начинают забегать какие-то люди. Я стараюсь не смотреть ни на кого. Мужика от меня оттесняют. А меня хватают за руки, прижимают к койке, что-то колют в плечо, что-то говорят. Что-то… чего я уже не слышу. Не вижу. Не помню…
Глава 6
В начале октября меня стали готовить к выписке. Гипс сняли и с ноги и с руки. Синяки давно сошли. Швы зажили. Хотя мой впалый живот больше всего напоминал военный полигон, по которому в резные стороны проехало несколько танков. Но швы зажили и ладно. Не заживала только рваная рана на душе.
Я уже знал, что меня будут возвращать в школу-интернат. А, что? Все документы у них правильные. Я — Инга. Уже даже стал откликаться на это имя. Врачи говорили, что когда я вернусь обратно в школу, то я всё вспомню.
Нога срослась хорошо. Я уже прыгал по больничным коридорам на одном костыле. Так как вторая рука тоже после гипса ещё только восстанавливалась. Больно уже не было. Была какая-то скованность в движениях. Будто это не моё тело.
Блин горелый. А это и так не моё тело. Как в фильме «Аватар». Один чел лежит в капсуле без сознания. И в то же самое время в виде трёхметрового синего гиганта бегает по разноцветным джунглям. Только у меня наоборот. Стокилограммовый мужик-старпёр под метр девяносто оказался в аватаре девочки полтора метра ростом и весом сорок килограмм с ботинками. Хотя какие сорок? После операций и больничных диет, дай бог чуть больше тридцати кэгэ. Да. Видимо мне придётся учиться ходить заново. И учиться заново пользоваться руками и всем остальным телом.
И всё же… Куда же делась девочка? Неужели, в самом деле, умерла тогда на дереве?…
Как гром среди ясного неба… Нет, наоборот… Откуда-то изнутри сознания. Прямо в моей голове:
— Я здесь!..
Немая
