о мужчинах, а где же ваш иностранный друг?
Абрахан расслабленно оглядел толпу.
— А, — беззаботно протянул он, — прячется от взглядов в тени какой-нибудь колонны. — Имельда вопросительно нахмурилась, и мэр соизволил пояснить, выбирая, какую тарталетку поглотить. — Не переваривает такие мероприятия. Он для здешних мест слишком своеобразный. На него пялятся, а он этого не любит.
— Зачем тогда пришел?
— А вы зачем пришли? Как я понял, вы тоже не любитель таких сборищ.
— Вы правы, я испытываю неприязнь к мероприятиям с большим количеством людей. Но вы позвали.
Абрахан кивнул.
— Я позвал и его.
— Он же мог отказаться.
— Мог, — кивнул Абрахан и замолчал.
Наступила пауза, в которой они оба не знали, что говорить дальше, но и расходиться как-то не хотелось им обоим. Пешет не хотелось потому, что она здесь никого больше не знала, а Абрахану просто стало интересно. Изначально, он не хотел ее видеть. Последний раз они не очень хорошо пообщались, да и после пришлось разгребать все то, что натворили Теддор и сама Имельда. Осадок остался не самый хороший. Но сейчас, глядя на некромантку, Абрахан менял свое мнение. Не сказать, что она вдруг его заинтересовала, но ему захотелось узнать ее получше, а потому он не стал уходить.
Они стояли, просто наблюдая за людьми. Оба потягивали напитки, каждый свой. Имельда хотела было уже что-то сказать, но Абрахан ее опередил, не желая нарушать идиллию каким-то пустым разговором.
— Танец?
— Я не умею.
— Ну, что вы. Не скромничайте.
— Правда, не умею. И нога не позволит выписывать пируэты.
Мэр тяжко вздохнул, признав правду, глядя на трость девушки.
— И что же, вы ни разу не танцевали?
— Нет. Не довелось.
— А как же школьные балы?
— Не ходила на них.
— Тогда я все же вынужден настаивать.
Он потянул ее на танцевальную площадку медленно, но настойчиво.
— Но… Я же… — Имельда только и успела, что оставить на столе бокал.
— Танцевать можно по-разному. Я не заставлю вас устать, не бойтесь.
— Ладно. Доверюсь вам.
— Ох, как лестно.
— Кстати, о доверии. Как вы познакомились с вашим другом?
— Длинная не очень приятная история. Я давно его знаю.
— Я бы хотела послушать.
— Танец не такой длинный, как история. Давайте потом как-нибудь.
— А что, это «потом» может настать?
Мэр неопределенно поджал губы, мол, все может быть. Еще несколько часов назад он бы ответил, что он не желает больше ее видеть, но сейчас он не был в этом так уверен.
— Хорошо, тогда расскажите, что за язык, на котором он говорит. Это же тарабарщина. Нет, язык, конечно, в своём роде даже приятен на звук, но я совершенно не понимаю его.
— Вы так удивляетесь, словно знаете все языки этого мира.
— Нет, я не утверждаю, что знаю все. Просто такой мне ещё не встречался. Мне интересно то, чего я еще не встречала.
— А вы спросите самого Мару, — мэр улыбнулся.
Они вышли на край танцевальной площадки. Музыка была неспешная, пары крутились в свое удовольствие, не задумываясь над синхронностью или видом танца. Абрахан подозвал лакея, забрал у девушки трость и передал ему, приказав подержать до окончания их танца. Юноша беспрекословно подчинился, кивнув, и застыл безмолвной статуей среди гостей.
Мужчина позволил Имельде опереться на себя, обхватил ее за талию, и неспешно направил в танце.
— Очень смешно. Он не говорит на нашем языке. Хотя это весьма странно! Ведь он все понимает… Да?
— Да, — мэр по-прежнему улыбался, — Прошу простить его. Мару не любит наш народ. И принципиально не желает с кем-либо разделять этот язык. Так он выражается.
— Что же он с вами тогда общается, раз мы ему так противны?
— Долгая история.
— Ах да, я забыла уже, прошу простить, — закатила глаза.
— Ничего-ничего, — Абрахан фыркнул, и Имельда поняла, что мужчина пьян. Совсем малость, но эта малость его расслабила. — Он все понимает, но не хочет говорить на «грязном языке». Считает наш народ убийцами. Поэтому я выучил, очень давно, его язык. Мы общаемся так.
— Это… Очень странная форма общения. Как, собственно, и ваш друг.
— Все мы чем-то выделяемся. Для него вы тоже странная. Все, что нужно знать о Мару, что он верный друг, на него можно положиться. И я доверяю ему, как никому.
— Да, это я помню, вы говорили.
— Я могу доверить ему свою жизнь и жизнь своих детей. И также готов умереть за него.
— А это уже громкое заявление. Не шутите так со смертью, господин Вельт. Она этого не любит.
— А я и не шучу. Я уважаю Мару, он храбр и умён. У него доброе сердце.
— Женитесь на нем.
Мэр ошарашенно замолчал.
— Простите, эти слова были лишними.
— Да, у вас острый язык и удивительная неспособность его контролировать.
— Давно не появлялась в светском обществе, отвыкла.
— Мне кажется, вы и не привыкали, — они замолчали. Музыка все не заканчивалась, как назло. Имельда чувствовала себя неловко, стоя так близко к мужчине, ощущая жар его руки даже сквозь платье. От него веяло уверенностью и расслабленностью. Он недавно что-то писал и разговаривал со своим помощником… А ещё… — Что видите?
Имельда моргнула, вынырнула из смутного видения и поняла, что действие зелья начинает заканчиваться. Очень скоро ей придется покинуть этот вечер, а она даже не подумала о том, как будет возвращаться обратно.
— А… Я… Извините, не нарочно.
— Для сурового некроманта вы слишком скромны. Не извиняйтесь. Я знал, на что шёл. Я в курсе, что ваше снадобье вам помогает ненадолго.
— Все-то вы знаете.
— Это моя работа. Все знать.
— Все знать невозможно, господин Вельт.
— Не соглашусь, — в тоне скользнул намек, что именно она может знать все. До девушки это дошло, и она скорчила недовольную гримасу.
— Я
