эпохи прорыва полно спецов по ИИ, а вот работы для них все меньше. Поэтому получают они вполне приземленные деньги.
– Видимо, сейчас будет шокирующая часть. – ухмыльнулась Лу.
– Да, будет. Эти ребята поняли, что республиканцам уже давно неинтересны прорывные технологии. А вот если начать делать порноигры для метакостюмов…
– Что, прости? – Лу выразительно подняла брови.
– На земле Рэд Кодс это самые крутые разработчики игровой порнушки. Каждая новая игра продается минимум трехсот миллионным тиражом. А большую часть своих чудовищных прибылей они инвестируют в будущее человечества на Синефополисе.
– Ты поиздеваться решил?
– Даже не думал.
Лу внимательно всматривалась в Юрину мимику, пытаясь понять шутит он или нет и пришла к выводу, что нет.
– И много на Синефополисе таких?
– Да. Не большинство, конечно, но хватает. – Юра почувствовал шанс – Можно я попробую объяснить тебе, почему столько людей убегают с Земли? Обещаешь не злиться?
– Не обещаю, ты всё еще меня бесишь.
– Ладно… – Юра решил все-таки пойти по минному полю – подозреваю, что о жизни в Республике ты знаешь так же мало, как я о Пацифике.
– Я знаю, что у вас бесплатное жилье, еда, медицина, образование, и еще куча всего. Этого уже достаточно, чтобы жалобы на жизнь звучали смешно.
– Пожалуй…
Юра попытался собраться с мыслями и выбрать, с чего начать рассказ, но Лу сочла эту паузу капитуляцией.
– Надо же, как просто. А я уже настроилась на новую ссору.
На её лице снова мелькнула улыбка. На этот раз добрая, нежная, но такая же мимолетная. Сразу следом, также на мгновение, мелькнуло отчаяние и вернулось непроницаемое равнодушие. Так вот зачем она начала этот разговор. За этой циничной скорлупой все еще пряталась добрая девочка, унаследовавшая от родителей мечты о будущем. Она хотела, чтобы её переубедили, просто не верила, что это возможно. Теперь Юру было не остановить:
– Ты слышала гипотезу демократического тупика?
– Видимо, сейчас расскажешь.
– В 2079 году Нова Республика запустила цифровую демократию. Прямую, не фальсифицируемую и обязывающую голосовать всех и каждого. Это создало мощное гражданское общество, политики стали сильно трястись за свои рейтинги и провели целую кучу великолепных реформ. Так начались двадцать пять лет фантастического прогресса, их теперь называют эпохой прорыва. В том числе в эти годы робототехника дошла до того, что позволила ввести ббд. А в 2101, в год моего рождения, в пакет ббд добавили образование. Благодаря метакостюмам, каждый желающий мог получить знания высшей категории, не покидая квартиры.
– Какой кошмар, сейчас разрыдаюсь от ваших страданий.
– Да погоди ты. Этой функцией, даже тогда, воспользовались меньше 0,4% населения.
– Эм. – Лу опять удивленно приподнял брови. Этот пункт ей, приложившей невероятные усилия ради дерьмового образования, был уже непонятен.
– Тогда-то и была выдвинута гипотеза демократического тупика, хотя её раскритиковали и замели под ковер. Слишком уж неприятно звучало. – Юра тяжело вздохнул, – исследователи предположили, что демократия невероятно эффективна, когда большинство населения образовано, но становится тупиком, в условиях всеобщей деградации. И прогноз выглядел неутешительно.
– Ну с тех пор сорок лет прошло, сбылось?
– О да, хотя это продолжают публично отрицать, ведь дураки себя дураками не признают. Тем не менее в год нашего отлета число воспользовавшихся системой высшего образования, стало меньше 0,01% от поколения.
– В Пацифике этот процент где-то около ноля, – Снова съязвила Лу, но тут же добавила – Правда, у нас многие бы отдали полжизни ради шанса.
– Это не всё. Идиоты начали выбирать в парламент соответствующих представителей. Спортсмены, актеры, модели, психопаты, помешанные на теориях заговоров, радикальные меньшинства, – одним словом, все, кто имел популярность в этом обществе. А знаешь, кто её не имел?
– Ученые? – Лу начинала понимать, куда катится история.
– Если бы только ученые, они и раньше не сильно лезли в политику. Все, чья позиция взвешена и рациональна, теперь шли лесом. Побеждал эпатаж и дешевый популизм. Парламент превратился в реалити-шоу, где ультрафеминистки орут на священников, а лгбт партия лоббирует закон, об обязанности каждого гражданина хотя бы раз вступить в гомосексуальную связь, с целью выявления латентной ориентации.
– А что, звучит забавно. – правда ничего веселого Лу в этом не видела.
– Оборжаться просто. Что тебе сказал отец, когда ты получила диплом?
– Плакал от счастья.
– А на меня родители неделю орали, когда я сдал тест по математике на 97%.
– Это почему? – у Лу всё сильней теряла логику.
– Из-за налога на математику. Этот толерантный чудо-парламент посчитал, что в нашем технологическом мире, люди с высокими математическим способностям обладают преимуществом. Для равноправия это не хорошо. Поэтому таких как я облагают дополнительным налогом на все доходы. А вот тем, кто тест проваливает, наоборот, выплачивают компенсацию.
– Хорошо, что я не дружу с точными науками…
– О, тебе бы повезло еще меньше. – Продолжил Юра – Ультрафеминистки добились того, чтобы статистически непривлекательные девушки, которым сложнее найти партнера, получали компенсацию, а красивые, ты поняла, в общем.
– Что за бред, красота – это дело вкуса.
– А вот и нет. Есть статистическое распределение, которое детально демонстрирует, что стройные подтянутые девушки, с определенными наборами черт лица, длинными ногами, тренированными ягодицами, ровной осанкой, гладкой кожей и так далее, существенно сильнее привлекают партнеров.
– Что за чушь? – начинала злиться Лу, – Чтобы быть стройной я пять раз в неделю тренируюсь, а кожа…
– Подожди. – перебил Юра, – Твой аргумент слишком рационален. Подавляющему большинству куда приятнее считать себя ущемленными и требовать компенсацию. Абсолютная прямая демократия, помнишь? Подавляющее большинство всегда право, какую бы чушь они ни несли. У мужчин есть налог на физподготовку. Парни в хорошей форме могут больше зарабатывать, а дальше ты поняла.
– А почему это мужская красота не важна? И почему женская форма важна только в рамках половых отношений?
– Снова та же самая ошибка, Лу. Та же. Самая. Ошибка. Ты бы не продержалась в нашем мире и дня.
Лу не очень понравилось меняться местами. Как же зелена и прекрасна трава за забором у соседей. На первый взгляд, Пацифика жестока к людям, особенно к слабым. Республика наоборот заботится о простых гражданах, но какой ценой. Разве справедливо наказывать за трудолюбие и талант, но поощрять бездарность и лень? От каждого по возможностям, каждому по потребностям? Кажется, это из другой, древней оперы.
– Разве подобные налоги не являются ущемлением прав умных или красивых?
– Лу, солнце. В современной республике никого не волнуют твои права, и, тем более, их ущемление, если в парламенте тебя никто не представляет. 0.01% помнишь?
И без того вечно грустное лицо Лу стало чернее реки на Титане. Она была не из тех, кого радовала
