можно скорее.
Он кивает.
— Пожалуйста, перезвони. Если это поможет убедить твою подругу, твоя сестра будет там.
Это заставляет меня задуматься.
— Почему это?
Вопрос был адресован Иванову, но вместо него отвечает мой отец.
— Хороший друг Александра — декан Лос-Анджелесской школы исполнительских искусств. Алекс был достаточно любезен, чтобы организовать знакомство. Я знаю, что твоя сестра мечтает о Джуллиарде, но не помешает иметь другие варианты, особенно так близко к дому.
Блядь. Теперь я должен идти, несмотря ни на что. Я ни за что на свете не оставлю Эйнсли в таком уязвимом положении. Кто, черт возьми, знает, как будет выглядеть список гостей?
Я делаю глубокий вдох, напоминая себе, что нужно сохранять спокойствие.
— Мы скоро поговорим. Приятно было повидаться.
Намереваясь попасть к Жас, я пересекаю комнату, но останавливаюсь на полпути, когда на моем пути встает тридцатилетний темноволосый мужчина.
— Мистер Дэвенпорт.
Я пытаюсь вспомнить этого парня, но у меня ничего не получается.
— Я вас знаю?
Он качает головой. — Нет, но у нас есть общий друг. Мужчина тянется в нагрудный карман своего смокинга и достает визитную карточку.
Рэйф Гарсия, финансовый аналитик.
— О, да? И кто же это?
— Джон Петерсон.
Мои глаза инстинктивно сканируют комнату, ища любого, кто мог бы подслушать этот разговор. Во что играет этот парень? Неужели мой отец каким-то образом узнал о Джоне? Он нанял этого парня, чтобы выудить из меня информацию?
— Извините, но я не думаю, что знаю кого-то по имени Джон Петерсон.
Рэйф мягко улыбается.
— Я понимаю твою нерешительность. Я хотел представиться, чтобы вы могли сопоставить лицо с именем. Номер на этой карточке ведет к ячейке, которую невозможно отследить. Поговорите с Джоном, он поручится за меня. После этого позвоните мне, и мы договоримся о времени встречи.
Мне совсем не нравится, когда меня вот так застают врасплох. Запихивая карточку в карман пиджака, я говорю: — Как я уже сказал, мистер Гарсия, я не знаю никого по имени Джон Петерсон. Если позволите, я как раз собирался поговорить кое с кем. Приятного вечера.
Он кивает.
— И вам того же.
Я подхожу к Жас и Чарльзу как раз в тот момент, когда сенатор и его жена уходят.
— Чарльз, ты не возражаешь, если я уведу свою девушку?
Он выглядит раздраженным, но не собирается устраивать сцену.
— Конечно, нет. Вы, дети, развлекайтесь.
Я жду, пока мы не окажемся вне зоны слышимости, прежде чем заговорить.
— Ты готова уехать отсюда?
— Конечно готова.
Никто из нас не произносит ни слова, пока мы не оказываемся в моей машине, подальше от любопытных ушей. Сегодня вечером мне не удалось пообщаться с достаточным количеством людей, но мои инстинкты кричали мне, чтобы я увез Жас подальше от моего отца. Он не в духе, а моя интуиция еще никогда не сбивала меня с пути, так что я не собиралась игнорировать ее сейчас. Кроме того, поскольку посещение вечеринки Иванова больше не является обязательным, я уверен, что у меня будет еще один шанс. У него и моего отца много общих друзей или деловых партнеров.
Жас вздыхает, пристегивая ремень безопасности.
— Клянусь, если бы мне пришлось встретиться еще с одним конгрессменом, или судьей, или кем-то еще, я бы закричала. Ты бы слышал, какие тошнотворно сладкие вещи говорил обо мне мой донор спермы. Они все ели у него из рук.
— Я уверен. Для Чарльза все дело в шоу и в том, сколько людей он может запихнуть в свой карман.
— Я не знаю, как можно жить так фальшиво. У них у всех одна и та же блестящая фанера.
Я пожимаю плечами.
— Когда ты растешь в мире, где материальные блага или власть определяют твою ценность, ты привыкаешь выступать. Это все, что большинство из нас когда-либо знало.
— Ну, если хочешь знать мое мнение, это дерьмовый способ жить. Я не знаю, как кто-то может заниматься этим долгое время. Я бы едва выдержала сколько? Полчаса, может быть? Мне приходилось физически прикусывать язык, когда Чарльз расхаживал вокруг меня, как проклятый трофей. Каждый раз, когда он прикасался ко мне по какой-либо причине, даже если это было всего лишь плечо или рука, я боролась с желанием отпрянуть или обругать его. Я не переставала задаваться вопросом о маме. Приходилось ли ей когда-нибудь работать с такой толпой и как она с этим справлялась. Или смотрела ли она на меня, когда я росла, и это каким-то обрпзом напоминало ей о нем.
— Я очень сомневаюсь, что что-то в тебе напоминало о нем твоей маме.
— Да, но ты не знаешь этого наверняка, — возражает Жас. — Он — половина причины моего существования, и, учитывая то, что ты подозреваешь о том, как я появилась на свет, как она могла не смотреть на меня и не вспоминать о том времени в своей жизни?
Она права, но я не собираюсь позволять ей думать, что у нее есть общие черты с этим человеком. Я знаю Чарльза Каллахана всю свою жизнь, и они с Жас не могут быть более противоположными.
— Ну, я выбрался оттуда, не нанеся ни одного удара, так что, думаю, мы должны считать этот вечер победой. Я не сомневаюсь, что мой отец каким-то образом использовал бы такой отвлекающий маневр в своих интересах, а это было главным, что сдерживало меня.
— Тот факт, что я не нанесла ни одного удара в сторону Пейтон после всех ее ехидных комментариев, делает этот вечер победным.
Я смеюсь.
— Но было бы забавно увидеть выражение лица Пейтон, если бы ты это сделала.
Полные губы Жас изгибаются.
— Да. Да, было бы забавно. — после минутного молчания ее улыбка превращается в хмурый взгляд. — Конец уже виден, не так ли? Мы не всегда будем гоняться за монстрами, верно?
Я хватаю ее за руку, лежащую на консоли и прижимаюсь губами к костяшкам ее пальцев.
— Нет, если мне есть что сказать по этому поводу.
4. Жас
— Как насчет этого? — Эйнсли держит перед собой красный кружевной лифчик.
— Он горячий, правда?
— Да, — соглашаюсь я, смотря на ценник. — Но ты действительно собираешься потратить четыреста долларов на лифчик?
Она прижимает кружево к груди, глядя на себя в позолоченное зеркало.
— А почему бы и нет?
Я щиплю себя за переносицу.
— Потому что ты, вероятно, можешь купить почти то же самое в — Victoria’s Secret за десять процентов от этой суммы?
Или в Walmart за три процента от стоимости, но я оставляю эту мысль при себе.
Ее тонкие каштановые
