утра…
Как передо мной чуть ли не из воздуха возник Разумовский и с видом бати, который только что узнал, что мы с пацанами из рогатки побили все фонари на детской площадке, произнес:
— Мирный, у тебя вообще никакого инстинкта самосохранения нет? — спросил он.
От постановки вопроса я аж растерялся.
— Вообще, обычно есть, — ответил я, с тоской покосившись на здание общежития, в которое я сегодня явно не дойду.
— И какого хрена огонь?
— А какие были варианты? — возмутился я, понимая, что Лютый уже в красках расписал тренеру мое фееричное спасение жизней и уничтожение улик.
— Голову, например, включить, — процедил мужчина и ткнул пальцем меня в висок, наглядно демонстрируя, о какой части тела идет речь. — С твоим резервом можно было просто на пути следования техники устроить болото. Или даже озеро. Утопить всех в грязи и говне. Но нет, ты же, мать его, герой! Решил, что лучше всего сунуть башку в доменную печь! Тебе не приходило в голову, что это мог быть твой первый и последний красивый выход с цыганочкой?
Я в своей практике обычно стрелял и взрывал, а вот чтоб топить — такого не было, конечно. Но объяснять Разумовскому всю причинно-следственную связь открытия новой стихии было нельзя, так что я просто развел руками:
— Не подумал, — признал я. — Фантазии не хватило.
— Ах, фантазии ему не хватило… — протянул Разумовский. — Ну так я быстро тебя научу думать фантазийными категориями, — процедил тренер. — А сейчас — живо на полигон. Будешь отрабатывать у меня огонь до тех пор, пока рожей в песок не упадешь.
— Дмитрий Евгеньевич! — возмутился я. — Выходной же!
— Выходные для тех, кто не рискует захлебнуться собственной магией, Мирный! А если ты такими темпами продолжишь чехарду в открытии стихий устраивать, до конца года не доживешь.
— Да я уже которые сутки с открытой стихией!
— Я не понял, Мирный, — нехорошо прищурился тренер, — я тебя что, уговаривать должен? — а потом рявкнул: — БЕГОМ МАРШ НА ПОЛИГОН!
Да вашу мать… Лучше б я спать завалился!
Кремль, Александр Мирный
Я был не большим фанатом пышных мероприятий, они всегда навевали на меня уныние. Чем пафоснее награда, тем тяжелее была задача. Чем тяжелее задача, тем больше жен принимает коробочки вместо парней.
И эта простая истина всегда действовала на меня угнетающе.
Но надо отдать должное, в этом мире все проходило на редкость душевно.
Для начала Иван попросил приехать меня «на полчасика пораньше», дескать, проведу экскурсию по семейному гнездышку.
Собственно, этот паршивец провел экскурсию ровно до канцелярии, где в меня вцепилось две миленькие секретарши и мрачный Нарышкин.
— Александр, это безобразие, — заявил боярин. — Никто еще не мог себе позволить так пренебрегать государственными наградами.
— А я тут при чем? — вежливо поинтересовался в ответ.
— Мирный, — с нескрываемой угрозой в голосе проговорил боярин, покачивая головой, — не паясничай.
Я демонстративно захлопнул рот, а мужчина еще с минуту прожигал меня тяжелым взглядом.
— В общем, раз ты прогулял торжественное вручение, будешь получать тут под роспись, — наконец, проговорил Нарышкин.
Хотелось спросить «все три?», но было у меня подозрение, что тогда боярин точно начнет орать.
В совершенно обыденной обстановке мне выдали медаль «За Отвагу» и «За отличие в борьбе с терроризмом». Первая шла за спасение цесаревича, вторая — за перебитых в Москве поляков. Обе должен был вручать Нарышкин у себя на Лубянке, как владелец самой секретной информации в стране, но светить лицом перед его сотрудниками лишний раз у меня вообще никакого желания не было, так что… Приходится получать вот так.
А вот медаль за участие в КТО вручал Его Величество, и тут уже отвертеться вариантов не имелось.
Нас, особо отличившихся, собрали в том же зале, где я удостоился аудиенции с Дмитрием Алексеевичем. Здесь уже присутствовали журналисты, фотографы, камеры — в общем, императорский дом делал шоу с широким вещанием.
Мотивы этого мероприятия понятны — показать всем, как государь любит и ценит своих бойцов. Ну и поднять мораль войск, куда ж без этого.
Но я на своем веку повидал много разных мероприятий, так что ощущения щенячьего восторга не испытывал. В отличие от стоявших рядом со мной парней, конечно.
Их приглашали по одному, громко называя имена и коротко рассказывая события, ставшие причиной награждения.
Здесь были и женщины, и молодые девушки, получавшие награду за своих мужей. Горе в глазах вдов все-таки было не таким безысходным, как могло быть. Государь не бросит ни их, ни их детей, и щедро одарит семьи, потерявшие кормильцев. Я бы не стал называть это красивым жестом, хотя бы потому, что сам являлся ребенком такой системы. Эта система работала и, если честно, работала вполне хорошо.
И с моей точки зрения, это было правильно. Ты берешь в руки оружие, зная, что о твоих близких в любом случае позаботятся.
А потом глашатай вызвал меня.
— Александр Владимирович Мирный! — торжественно произнес он. — За проявленную отвагу перед лицом превосходящего противника награждается орден «За Мужество» и дарственной на недвижимость!
Последнему я немало удивился, а зал зашептался, быстро сообразив, что за этим орденом скрывается что-то поинтереснее сухих слов про превосходящего противника.
— Мужчине нужен дом, Александр, — снисходительно улыбнулся император, пожимая мне руку на камеры.
Не то чтобы он был оригинален — дарить сироте жилплощадь — но решение, в сущности, неплохое. Другое дело, что я бы и сам справился, а теперь придется с этим высочайшим подарком что-то делать, наверняка ж всякие любопытные носы будут лезть, куда не просят.
— Благодарю, государь, — с достоинством ответил я, надеясь, что ремонт в новом жилище срочно делать не придется.
Я от последнего ремонта в прошлой жизни еще не отошел до сих пор, а там можно было тупо отстегивать деньги, чтобы жена дирижировала процессом. Как ремонт будет проходить здесь, даже представить страшно.
В конце концов, торжественная часть завершилась пафосным фуршетом, куда уже не пускали журналистов и куда не пошел император, зато имелись другие важные шишки, которых мгновенно облепили награжденные.
Такой шанс урвать что-то для себя лично выпадает нечасто, а у некоторых может не повториться всю жизнь. Так что мотивы людей были понятны.
Другое дело, что я в этом не участвовал.
Мне, наоборот, хотелось побыстрее закончить со всеми этими мероприятиями государственной важности и удрать из сердца страны.
— Ты куда так торопишься? — негромко спросил подошедший Иван.
— Не куда, а откуда, — поправил я цесаревича.
— Так тебе здесь не нравится?
— Слишком дорого и слишком богато, — усмехнулся я в ответ. — Мне бы что попроще. Ну да ты и сам знаешь.
— Ладно, так и быть, сжалюсь над тобой, — картинно вздохнул Иван. — Пойдем, покажу фокус.
Заинтригованный, я последовал за наследником трона. Тот же нырнул за ничем не примечательную портьеру. И сделал
