Ознакомительная версия. Доступно 32 страниц из 158
империи» (Дайляо гуруни судури) о посольстве (к киданям. — А. М.) из Монгольского Улуса в 1084 году, а также о военной помощи, оказанной киданям, когда те подверглись нападению со стороны южных соседей — чжурчжэней и южных сунов[81].
Все эти факты дали основание монгольскому ученому Ч. Далаю сделать вывод о том, что «в начале XII века, во времена Бай шинхора и Тумбиная уже сложившийся союз монголов Трехречья (Монгольский улус. — А. М.) приобрел заметные черты государственности»[82].
* * *
Б. Я. Владимирцов, основываясь на монгольских и персидских источниках, реконструировал процессы, которые происходили в хозяйственной и общественной жизни монголов именно этого периода их истории, и пришел к следующим выводам.
По его мнению, на этом этапе эволюции древнемонгольского родоплеменного общества среди монгольских племен, как и почти две тысячи лет тому назад, по образу жизни и ведения хозяйства различались «лесные» народы[83] и монголы-кочевники. «Лесные» народы занимались, главным образом, охотой, но не гнушались и рыболовства… частично конечно, начали подвергаться влиянию своих кочевых соседей и хозяйственный уклад их стал меняться: замечается эволюция в сторону кочевого быта, постепенный к нему переход[84].
Главным занятием монголов-кочевников… было скотоводство и охота; это были номады-пастухи и охотники одновременно, но все-таки основой их экономической жизни было скотоводство…
Но одним кочевым скотоводческим хозяйством монголы XI–XII вв. прожить не могли: пищи недоставало. Недостаток этот пополнялся охотой на всякого рода дичь и отчасти рыбной ловлей; в затруднительных случаях питались и кореньями… Все вышесказанное позволяет видеть в монголе древней эпохи не просто номада, а «кочевника-охотника…»[85]
Процесс исторического развития средневекового общества монгольских кочевников-охотников эпохи ближайших прародителей Чингисхана характеризовался постепенным переходом к новым формам организации хозяйственной деятельности (от куренной[86] к аильной форме кочевания) и социальной жизни (от родового строя и сопутствовавших ему союзов кровных родственников к новым организационным формам жизни общества: родоплеменным объединениям во главе с ханами, провозглашенными «небесными избранниками»).
О новой форме организации хозяйственной деятельности Б. Я. Владимирцов писал: «В то время как средние по своему состоянию и бедняки кочуют обществами (куренями. — А. М.), богачи стремятся и вынуждены кочевать отдельно, аилом. Но кочевать аилом, т. е. небольшой изолированной группой с большим количеством скота, возможно только при условии общей безопасности… Приходилось искать выхода: разбивали большие курени на малые, сами владельцы жили и кочевали куренями, а стада свои, главным образом табуны, держали аилами. Соединение куренного хозяйства с аильным представлялось, по-видимому, монголу XI–XII вв. самым идеальным»[87].
Б. Я. Владимирцов дал оценку и эволюционным процессам, происходившим в родовом строе древнего монгольского общества в XI–XII веках: «Один и тот же процесс наблюдается в монгольском родовом обществе XI–XII веков у всех племен и народностей… Везде и всюду выделяются дома, «большие семьи», просто семьи, которые или ответвляются от своего рода, образуя новое родовое сообщество, во главе которого они и становятся, или же занимают главенствующее положение в старом роде. При этом, конечно, идет настоящая борьба как с претендентами на такое же положение, так и с теми, кого стремятся подчинить, поставить в положение крепостных вассалов…
На этой почве развивается и еще другое явление. Могучие роды, богачи, начинают привлекать к себе силой или предоставлением различных благ членов других владетельных домов, или целые ветви, образуя уже довольно большие объединения…
Процесс разложения древнемонгольского союза кровных родственников — рода, ответвления отдельных домов, образующих вместе с подчиненными и крепостными вассалами новые кланы сюзеренов и вассалов, основывался на стремлении упрочить индивидуалистическое кочевое хозяйство… Необходимость обезопасить свои кочевья от набегов, стремление к наживе путем наездов и необходимость организации облавных охот, в которых обязательно участие значительного числа лиц, — все эти нужды степной монгольской аристократии вели к племенным объединениям с ханами во главе… Она-то поэтому и выдвигает из своей среды ханов, и оттуда постоянная борьба племен между собою… Процесс этот неизбежно должен был завершиться объединением, более или менее значительным… что, как известно, и произошло»[88].
Именно такое родоплеменное объединение «Хамаг Монгол улс» (существовал в 30–80-е годы XII века) возникло на месте прежнего союза кровных родственников — Монгольского улуса. Новый улус возглавил Хабул-хан (ориентировочно род. 1101, умер в 1148 г.), сын Тумбинай сэцэна[89].
При Хабул-хане родоплеменное объединение «Хамаг Монгол улс» значительно расширилось и укрепилось. Его территория простиралась от Хангайского хребта, где сливаются реки Орхон и Тола, на западе до побережья озер Буйр и Хулун на востоке. Ханская ставка находилась поблизости горы Бурхан халдун.
Само название улуса — «Хамаг Монгол», «Все Монголы», говорит о том, что это было объединение большинства монгольских родов и племен. «Улус Хамаг Монгол состоял из 19 племен нирун-монголов и 18 племен дарлигин-монголов… Среди племен нирун-монгол господствующее положение занимали три крупных племени — боржигин, тайчуд[90] и жадаран[91].
Хабул-хан (ориентировочно род. 1101, умер в 1148 г.) — предводитель родоплеменного объединения «Хамаг Монгол улс» (Улус Все Монголы), традиционного номадистского протогосударства, существовавшего в 30–80-ые годы XII века; прадед Чингисхана.
Предводители этих трех племен созывали Великий хуралтай[92], на котором они выбирали хана улуса «Хамаг Монгол». Именно на таком Великом хуралтае в 1130 году предводителями трех главных племен нирун-монгол Хабул-хан был провозглашен ханом улуса «Хамаг Монгол». С тех самых пор глава настоящего монгольского государства, величаво титулованный «ханом», явственно присутствует в истории»[93].
Отметим, что среди монголоведов существует и другая позиция по вопросу о политической системе монгольского общества XI — начале XIII в., отличная от автора предыдущего высказывания, монгольского ученого Ч. Далая.
Еще Б. Я. Владимирцов ставил под сомнение возможность называть образовавшийся улус «Хамаг Монгол» (Все Монголы) государством, а «тогдашних монгольских ханов считать государями, царями, ханами и т. д.»: «Известное объединение временно возникало в период войн, когда собирались нападать на кого-нибудь или отражать нападение противного племени… Часто, в особенности во время войны, больших облавных охот и т. п., племенные советы выбирали вождей-предводителей, которые и в мирное время продолжали иногда оставаться вождями. Их обыкновенно называли ханами. Но власть их была очень слабой и незначительной; все зависело от рода или группы родов, которые выдвигали того или иного хана… В ту пору монголы не знали еще института царской, ханской власти, она только что нарождалась»[94].
Многие современные ученые-монголоведы характеризуют улус «Хамаг Монгол» (Все Монголы), а также современные ему, другие улусы (объединения, союзы), так называемых, «омонголившихся» народов XI — начала XIII вв., например, татар[95], хэрэйдов[96], мэргэдов[97] и найманов[98], как «протогосударства», «чифдомы», «вождества»[99], хотя бы уже
Ознакомительная версия. Доступно 32 страниц из 158
