которая дергалась и ухмылялась, когда натягивались и напрягались сухожилия.
И тут Том увидел, что хватка Харпера крепнет. Услышал, как тот пыхтит от напряжения, подтягиваясь наверх. Услышал, как Харпер скребет ногами, пытаясь найти опору, – и вот к поручню потянулась уже вторая рука.
Небольшая часть Тома – его добрая, разумная часть – обрадовалась этому. Но его гораздо бо́льшая часть уже представляла, что сделает с ним Харпер, когда влезет обратно на палубу. Том в панике оглянулся, и первым ему на глаза попался тяжелый топор, который плотник воткнул в лежащую неподалеку деревяшку.
Недолго думая, Том рванулся к топору и резко выдернул его. Четыре-пять шагов – и вот он у борта: голова Харпера уже показалась над поручнем, и на его лице его была написана растерянность вместе с яростью. Том поднял топор над головой и рубанул.
Харпер понял, что на него нападут. Он вытаращил глаза и разинул рот, чтобы закричать, но топор с тошнотворным звуком отсек ему кисть, Харпер упал, и вода тут же поглотила и его самого, и произведенный падением всплеск.
Том смотрел, не покажется ли Харпер в волнах. Случись это, он, возможно, даже закричал бы: «Человек за бортом!» – но море с жадностью всосало Харпера. Его будто и не было на свете, и хоть Том испытывал странное чувство, он не назвал бы его виной или стыдом – скорее облегчением.
Отрубленная кисть лежала на палубе, словно жуткий краб; мертвая голова уставилась в небо. Подавляя рвотные позывы, Том поддел кисть ногой и отбросил ее к одному из сливных отверстий, которыми зиял фальшборт, а затем столкнул в воду.
Вдруг Том с ужасом ощутил на себе чей-то взгляд и медленно обернулся, боясь, что его застали на месте преступления. Сперва он не различал ничего, кроме погруженного во мрак корабля, но потом слабое шевеление у грот-мачты обнаружило причину его тревоги – это был Уголек, корабельный кот.
Увидя его, Том улыбнулся. Он никогда не любил кота: тот был прочно связан с Харпером и при своем окрасе больше походил на тень, а не на существо из плоти и крови, но от радости, что это всего лишь тупая тварь, а не кто-нибудь из команды, Том готов был расцеловать Уголька.
Кот неторопливо вошел в пятно света от лампы и сел, глядя на Тома молчаливо и злорадно, словно обвиняя его.
Видел ли Уголек, что он совершил? Понял ли? Беспокоиться о подобных вещах без толку – не донесет же Уголек на него, в самом-то деле, но в холодном взгляде кота было что-то, от чего Тома наполняла ярость.
Том двинулся было прогнать кота, но не успел сделать и шагу, как тот проскочил между его ногами и растворился в темноте. Том еле слышно ругнулся, но его ждали другие, более срочные дела.
Схватив ведро с водой, он быстро смыл кровь с поручня и швырнул топор в море. Потом с удивительным для себя хладнокровием вернулся на вахту, будто ничего не случилось, а когда пришло время ее сдать, улегся на свою койку и мирно уснул. Как переменчивое море сомкнуло свои воды над Харпером, так сомкнулись и веки Тома: мысли об убитом ничуть его не тревожили.
На следующий день команду построили и сообщили, что пропал человек и что человек этот – Харпер. Том правдоподобно изобразил удивление и присоединился к перешептываниям и пересудам, но вдруг обнаружил, что рядом с ним стоит капитан Фэрлайт.
– Вебстер, вчера ночью вахту нес ты, – сказал капитан. – Ты что-нибудь видел?
– Нет, – ответил Том серьезно и угрюмо и покачал головой. – Ну, разве что… – начал он с деланым смущением.
– Говори, парень, – велел капитан. – Послушаем, скажешь ли ты что-нибудь стоящее.
– Сэр, я… – сказал Том, – я и правда видел Харпера. Но мне, наверное, не стоит говорить…
– Говорить что, парень?
Том глубоко вздохнул и почти минуту разглядывал свои ступни, прежде чем ответить.
– Он был пьян, сэр, – продолжил Том будто бы неохотно, уставясь в палубу. – И продолжал пить. Я сказал, что нечего ему тут делать, но он послал меня к черту, сэр, и чуть было не ударил, поэтому я побоялся остановить его, сэр.
Том рассказывал так увлеченно, что на глазах у него выступили слезы – он даже не ожидал от себя подобного.
– Я знаю, что его не слишком любили, сэр, но клянусь Богом, я жалею, что мне не хватило смелости, ведь иначе я мог бы помочь этому несчастному. Если бы я не промолчал, возможно, он был бы сейчас здесь, сэр.
Капитан положил руку Тому на плечо, и тот вздрогнул. Он боялся, что зашел слишком далеко и выдал себя. Но капитан улыбался.
– Твоей вины тут нет, – сказал он. – О мертвых плохо не говорят, но Харпер был настоящим пропойцей, и хоть я и сам, как и все мы, не прочь иногда пропустить стаканчик, пьяницам в море не место.
Все закивали и загудели, ведь каждый в команде знал, что это правда. Поверить, что Харпер просто свалился за борт в пьяном беспамятстве, было очень просто. Том легко мог вообразить такое, хотя и знал, что все было совсем иначе.
Капитан прочел несколько строк из Священного Писания, и команда произнесла «аминь». Почти сразу все вернулись к работе на корабле и забыли о Харпере. Тем, кто не знает моря, это может показаться жестоким, но моряки смиряются с подобными происшествиями и живут дальше.
В следующие несколько дней Том с удивлением заметил, что некоторые члены команды, которые раньше презирали его за предполагаемую дружбу с Харпером, теперь сочувственно кивают и обращаются к нему в разговоре. От былой враждебности не осталось и следа. Том избавился от проклятия Харпера.
Теперь, когда Харпер исчез, мир стал настолько лучше и веселее, что Том едва ли мог поверить, что поступил плохо. Смерть Харпера была сродни благословению. По правде говоря, Тома бы совершенно ничто не тревожило, если бы не кот Уголек.
Том ни секунды не мог выносить общество этой твари, к которой Харпер относился с такой теплотой. Том никогда не был расположен к коту и чувствовал, что эта неприязнь взаимна, но теперь всякий раз при виде его проклятый зверь замирал, бросал свои кошачьи дела и глядел на него так, что Тому казалось, будто кот его осуждает.
Но как мог кот – кот! – животное, убивавшее без раздумий и угрызений совести, осуждать его? Ведь Том тысячу раз видел, как это блохастое создание убивало всего лишь из скуки или желания позабавиться, полчаса терзая
